– Пьян?
– Мужчины глушат боль вином. Лживая Голубка пользуется этим на полную. Ах, Чезаре подарил мне прелестного пони! – пронзительно пропищала Маура. – Только со мною он безмятежен!
– Пони?
Панеттоне посмотрела на меня как на дурочку:
– Дож! Безмятежен дож! С этой развратной…
– Он подарил ей пони? – перебила я горячо. – Пони с бантом? И мою лодку? Развод он тоже собирается ей подарить? Стронцо!
– Еще какой, – поддакнула Маура. – Вместо того чтобы искать настоящего виновника гибели синьоры Маддалены, он разбрасывается подарками. И это еще не все! Помнишь свою горничную Инес? Карло удалось встретиться с ней за пределами дворца. Инес рассказывает, что этот стро… то есть тишайший Муэрто начал оказывать знаки внимания Ангеле. Каково?
Улыбнувшись, очень уж это «каково» напомнило мне тишайшего супруга, я переспросила:
– Рыженькой Ангеле?
– Ну да. Инес теперь опасается мести этой дурочке со стороны Раффаэле.
Интересно, что там за знаки? Но Панеттоне подробностей не знала.
Итак, супруг пьянствует. Ах, как это нехорошо. Вино туманит разум, дож не может себе этого позволить. Чезаре дож слишком недавно, он не успел нарастить вокруг трона щит из верных людей. Гвардейцы, пришедшие во дворец вместе с ним, смогут защитить его безмятежность? Да почти половина этих парней охраняет от неведомой опасности остров Саламандер!
– Мне нужно встретиться с Артуро, – решила я.
– Его нет в Аквадорате. Карло пытался. Более того, нам не удалось выяснить, куда именно синьор Копальди испарился. Экселленсе собирается спросить об этом напрямую тишайшего Муэрто.
Плохо, очень плохо. Чезаре совсем один. Мне нужно вернуться во дворец. Но как?
Ответа не было. Пока не было. Филомена Саламандер-Арденте обязательно что-нибудь придумает.
– Приляг, – предложила Панеттоне, – после сиесты я схожу за лекарем, чтобы он тебя осмотрел.
– После сиесты, милая, мы с тобой будем учить стихосложение и литературу, – возразила я, забираясь на кровать.
Когда в голову не приходит ничего толкового, надо отвлечься. Да. Это всегда помогает. Маура ушла к себе, я поворочалась, пытаясь задремать. Экстракты Мауры, которые я задела локтем, зашуршали страницами. Сон не шел. Я села, подложив под спину подушку, развернула тетрадь и погрузилась в чтение.
– Филомена, – доносилось будто издалека, – синьор Афамале пришел тебя осмотреть.
Коричневое лицо лекаря с белоснежными кустистыми бровями вынырнуло из тумана.
Я улыбнулась:
– Приятно познакомиться, профессоре.
Старик сообщил, что он не профессоре, а, напротив, ветеринар, и что я – кобылка здоровая и должна побольше есть и двигаться. Одарив нас с Маурой этими бесценными советами, синьор Афамале взял деньги за визит и попрощался.
– Испугалась, – оправдывалась Маура, закрыв за ним входную дверь. – Ты спала и спала, я подумала, что слишком тебя сегодня утомила, что лихорадка вернулась, и побежала за этим коновалом.
Я посмотрела за окно. Луна с вечернего уже неба подмигнула. Сон пошел мне на пользу. Голова была свежей, а настроение – прекрасным. Я не сдамся без боя, не уплыву к родителям зализывать раны. Я найду преступника, я потребую справедливости для себя и наказания для виновных.
Когда с визитом явился сиятельный Мадичи, мои волосы еще не просохли после ванны, они торчали во все стороны мелкими пружинками. Прическу князь похвалил, как и свежий румянец, как и платье. Чтоб не заставлять вежливого патриция ломать голову, придумывая комплименты, я попросила его позаниматься с нами. Лукрецио заглянул в конспекты директрисы, узнал руку и стал немного манерно-сентиментален.
– Ах, умненькая синьорина Аннунциата, пылкая и жадная до жизни… сколько воды утекло…
Мы приятно удивились, когда вместо стариковских воспоминаний о нежной страсти чудовищный князь выдал нам объемную лекцию о творчестве луарских трубадуров. Маура тщательно ее записала.
А потом домой вернулся Карло. От ужина экселленсе, по понятным причинам, отказался, но не преминул уединиться с Маламоко на кухне.
Беседа длилась минут десять от силы. Панеттоне тем временем уложила мои просохшие волосы в высокую прическу.
– Без Чикко на ушке ты выглядишь непривычно, – вздохнула она.
