– А что делать, экселленсе? – Чезаре подмигнул. – Жены нет, а должность фрейлины осталась, вместе с каким-то там жалованьем, разумеется. Как истинный аквадоратец я не могу тратить деньги попусту. Если вдруг вы случайно повстречаете дону да Риальто, не премините ей напомнить, что и ее должность осталась за ней.
– Доне Маламоко ничего не передать?
– Ей? – Дож отхлебнул вина, прислушался к ощущениям. – Чтобы катилась к черту.
Виночерпий почтительно приблизился, чтобы опять наполнить бокал. Когда юноша отошел, экселленсе вслух удивился отсутствию подле его серенити господина Копальди.
– Артуро с матушкой, – любезно ответил тишайший. – С моей дорогой покойной матушкой. Он сопровождает ее саркофаг на остров Пикколо к месту захоронения.
– Кажется, там находится некий монастырь? – после выражения соболезнования продолжил беседу князь.
– И фамильная усыпальница Муэрто.
Виола сызнова проснулась, занавес разъехался, за ним в причудливых позах застыли синьорины. Они изображали пастораль: рыжеволосая красотка стояла на носочке одной ноги, подняв над головой украшенный лентами посох, прочие будто бы танцевали, замерев во время исполнения па. Ритмичная негромкая мелодия напомнила Лукрецио биение человеческого сердца. Бедняжки… Прочим гостям не было заметно, скольких усилий стоит этим юным созданиям сохранять неподвижность. Вампир же слышал натужное дыхание, видел дрожь напряженных мышц и обонял телесные испарения. Забавно, но они не были неприятны чуткому носу экселленсе.
Паола резко ударила смычком по струнам. Девушки ожили, рыжеволосая высоко подпрыгнула, прочие исполнили вокруг нее хоровод.
– Браво, – сказал Муэрто и показал виночерпию пустой бокал. – Брависсимо.
Гости похлопали. Дона Раффаэле раскланялась:
– После антракта, дамы и господа, мы покажем вам театр теней.
Бархатные половинки занавеса скрыли от зрителей приготовления. Лукрецио поправил цветок в петлице.
– Забавно, – посмотрел на него дож. – Тигровая лилия? Вы подарили даме своего сердца букет, оставив один бутон себе? Это так мило и так старомодно.
– Моя дама не пеняет меня возрастом. – Вампир стряхнул с черного шелка камзола пыльцу. – К тому же рыжий так подходит к ее волосам…
– Кстати, о рыжих, – оживился Чезаре. – Заметили синьорину с пастушьим посохом? Это Ангела, наша горничная. Та еще штучка.
– Моя лилия гораздо красивее вашей пастушки. Вы сказали, тигровая? Скорее, львиная.
Дож отвернулся, Лукрецио отметил это движение и растянул губы в улыбке:
– Поговаривают, его серенити любит посещать заседания тайных обществ.
– Какая нелепая ложь. Может, вам еще наплели, что тишайший Муэрто сам их организовывает? И вы поверили?
– Ни на мгновение. И сообщил об этом со всей решительностью, когда некий синьор предположил, что Королевский Совет, так называется одно из них, инициирован самим дожем.
– Королевский?
– Его еще называют Совет святого Теодориха, в честь первого и единственного аквадоратского короля.
– Есть такой святой? – равнодушно переспросил Чезаре.
– Будет, – заверил экселленсе, – почему бы и нет? Великомученик, принявший страшную смерть от рук жадных и беспринципных торгашей.
– О, так в нашем тишайшем отечестве ширятся монархические настроения?
– Людям нравятся короли, – пожал плечами экселленсе. – В сущности, какая разница, что на голове человека, сидящего на троне, – корона или шапка? Главное, чтобы она была золотой.
– Как любопытно… – Светлые глаза рассматривали что-то на дне бокала. – Сколь многочислен новый совет?
– Более сотни членов.
– Вы столь осведомлены…
– Грешен, – вампир улыбнулся. – Дражайший кузен Дуриарти, батюшка губернаторши островов Треугольника синьоры да Риальто, пристрастил меня к этим вашим тайным человеческим обрядам. Это ведь так забавно: плыть в полной темноте по каналу к Дорсодуро, торжественно приближаться к привратной будке монастыря и отвечать на вопросы брата Первого сенешаля.
– Непросто, наверное, подобрать для целой сотни монархические прозвища, – предположил тишайший без интереса. – То-то подвальные своды Санта Марии удивляются, отражая всех коннетаблей, маршалов, камергеров и магистров.
