– Тесоро, – простонал Чезаре, когда мои руки двинулись вниз по его телу, поглаживая и узнавая.
И в этот раз я не отстранилась. Мысли о том, что он называет так всех своих девиц, меня не тревожили. Обмякнув, я позволила подхватить меня на руки, прикусила его смуглую кожу на шее, там, где под ней билась синяя кровяная жилка. Чезаре тяжело и хрипло дышал, опустил меня на диванчик у окна, встал на колени, осыпая поцелуями грудь и плечи в вырезе платья. Я запустила пальцы в его волосы и выгнулась, принимая ласку.
– Филомена, ты лучшее, что случалось в моей жизни, благословение, подарок. Я люблю…
– Чезаре! – Дверь гардеробной, распахнувшись, ударилась о стену. – Беда!
Я натянула на плечи сползшее платье. Как неприлично. Нас ждет матушка, а мы… Постойте, беда?
Синьор Копальди был растрепан и с ног до головы покрыт копотью.
– Что еще, Артуро? – Пружинно поднявшись, дож подошел к секретарю.
– Пожар, синьора Муэрто… взрыв…
Чезаре выбежал за дверь, прокричал гвардейцам:
– Охранять дону догарессу!
Я пошла следом, не оставаться же в гардеробной. Четверка стражников меня не останавливала, им велели охранять, вот они и семенили, подлаживаясь под женский шаг, окружив меня со всех сторон. Дверь спальни свекрови была сорвана с петель, внутри клубился дым потушенного уже пожара, пришлось посторониться, пропустив слуг с ведрами. Пробежал лекарь в белой мантии. До меня доносились отрывистые команды дожа. На меня напал ступор, я прислонилась спиной к стене коридора.
– Филомена.
Женская ручка прикоснулась к моему плечу, я повернула голову, синьорина Раффаэле расплакалась. Она уже успела переодеться ко сну, и тонкий шелк ночной сорочки места воображению не оставлял.
– Дона догаресса, извольте пройти со мной, с вами желают побеседовать.
Я мотнула головой, Голубка с нажимом проговорила:
– Приказ его серенити.
С усилием отлипнув от стены, я, пошатываясь, шла куда-то. Ковер, паркет, ступеньки, паркет, ковер, паркет, порог. Мы с босоногой Голубкой оказались в глухой квадратной комнатенке, меблировка которой состояла лишь из деревянного стола и двух стульев. Паола кивнула на ближайший:
– Присядьте, вам предстоит допрос.
– Что с матушкой? – спросила я безжизненным голосом и села.
– Дона Муэрто мертва. – Раффаэле вытерла глаза, оставляя на лице грязные разводы. – Моя добрая госпожа погибла в огне безумной саламандры!
Паола стояла, мой взгляд сфокусировался на ее пупке, видном сквозь тонкую ткань.
– Безумной саламандры?
– Да, Филомена! И теперь ты ответишь за это. Ты за все ответишь.
Голубка шипела, угрожающе нависая надо мной. Я съежилась на стуле, пытаясь не слушать.
– Синьора Раффаэле, – спокойный мужской голос заставил Паолу вздрогнуть.
– Синьорина, – поправила она вошедшего в комнату молодого человека и расплакалась.
– Синьорина Раффаэле, – послушно повторил он, – благодарю вас за услугу. Теперь, когда вы столь быстро сопроводили ко мне дону догарессу, вынужден просить вас уйти.
– Но мне есть что вам рассказать, господин прокурор.
– Изложите это письменно. – Прокурор выглянул в коридор. – Проводите синьорину в ее покои и выдайте ей писчие принадлежности.
К кому он обращался, мне видно не было. Паола вышла, шлепая по паркету босыми пятками.
– Дона догаресса, меня зовут Витале Лакорте. – Молодой человек обошел стол и сел, упершись локтями в столешницу и сложив ладони шалашиком. – Я прокурор Совета десяти и хочу задать вам несколько вопросов.
Ему было около тридцати. Или больше, или, напротив, меньше. Внешность синьора Лакорте была столь заурядна и лишена особых примет, что уцепиться хоть за что-нибудь взглядом не представлялось возможным. Небольшие светлые глаза, серые или голубые, нечеткий рисунок бледных губ, круглое мягкое лицо, нос уточкой, льняные волосы коротко острижены, прикрывают уши и касаются кончиками воротника черного камзола.
– Вы можете говорить?
Я молча кивнула.
– Будете плакать?
Я покачала головой.
– Хотите пить?
Я пожала плечами.
Он поднялся, вышел из кабинета, вернулся с медной кружкой, полной воды. Мои зубы отбили дробь о ее край.
– Благодарю.
Кружку прокурор мне не оставил, передал ее кому-то за дверью, вернулся за стол и принял допросную позу с локтевым упором и ладонями шалашиком.
