Изображать отравленную дальше смысла не было, командор передумал скандалить, я могла расслабиться. Но Чезаре заслужил крошечную месть за то, что толкнул меня грудью на амбразуру. Поэтому я по-дельфиньи прижалась к нему, извиваясь всем телом. Супруг быстро чмокнул меня в губы.
– Надо будет заказать пару бочонков волшебного амароне для хозяйственных, так сказать, нужд.
Месть как-то не складывалась, поцелуй продолжался. Командор да Риальто, покашливая, пообещал немедленно загрузить наши трюмы упомянутым напитком, испросил позволения вернуться на бал и, кажется, счел отсутствие ответа согласием.
– Он ушел? – спросила я, отдышавшись.
Глаза цвета спокойного моря были подернуты туманом.
– Прогуляемся?
Мы медленно шли по саду, охрана следовала за нами шагах в десяти.
– Проси прощения, – проговорила я раздраженно. – Использовал меня, беспомощную и ничего не понимающую, в качестве щита…
– Вообще я надеялся, что ты изобразишь обморок. Но и так получилось вполне действенно. И гораздо забавнее, если честно. – Тишайший широко улыбнулся. – Что пожелаешь в качестве извинительного подарка? Флотилию гондол, табун карликовых лошадок?
– Пообещай присутствовать на выпускном экзамене в «Нобиле-колледже-рагацце».
– Зачем?
– Затем, что я так хочу.
На самом деле не хотела, но обещала директрисе сестре Аннунциате обеспечить ее праздник почетным гостем.
– Артуро, – Чезаре обернулся через плечо, – запиши, где ты там все записываешь…
Когда к нам присоединился синьор Копальди, я не заметила.
– Будет исполнено, – поклонился секретарь, его плюшевые щупальца колыхнулись.
– И закажи новую гондолу доне догарессе, алую с золотом. А также купи у восточных торговцев в караван-сарае самую крошечную пони из там находящихся и… Какого цвета бант ты хотела повязать на бедное животное?
Вопрос был обращен ко мне.
– Я передумала, – ответила я благодушно.
– То есть бант не обязателен?
– Как и новый питомец. Лодку, пожалуй, приму.
– Можно тогда мне не идти на твой великий экзамен?
– Торг неуместен, ваша серенити. У меня до сих пор трепещет сердечко при воспоминаниях о грозном лице дона да Риальто.
– Кстати, о командоре, – оживился Чезаре. – Дружище, тебя там знатно потрепали?
Грустный Артуро признался, что да. Клювастую маску кракена он нес в руке, позволяя нам любоваться лиловым кровоподтеком под левым глазом.
– Хочешь пони? – предложил дож. – В качестве извинительного подарка.
Синьор Копальди отказался, потом подумал немного.
– Четверых лошадок.
– Но синяк-то у тебя всего один.
– Зато племянниц четверо.
Его серенити обратился к небесам, сетуя на жадность человеческую, потом кивнул:
– Возьмешь деньги у казначея.
Наша прогулка продолжалась. Чезаре тщательно любовался цветочными клумбами, разноцветной подсветкой садовых фонтанов и мраморными статуями. Он явно тянул время.
– Четверо племянниц? – прошептала я у статуи обнаженного Дионисия. – Честно?
– Занимаешься арифметикой? – с видом заговорщика спросил супруг. – Совпадение количества синьорин Копальди с числом холостых Саламандер-Арденте вызвало твою тревогу?
До этого момента никакой тревоги я не ощущала, но сейчас буквально похолодела. Кракен меня раздери! Четыре на четыре!
Чезаре, сполна насладившись моим состоянием, рассмеялся:
– Можешь выдохнуть, Филомена. Самой старшей племяннице Артуро семь лет от роду.
Я опять задышала. Нервное это дело, разбираться в интригах тишайшего Муэрто.
По дорожке к нам рысил один из младших секретарей, синьор Пьетро Лапанелли.
– Ваша серенити, некий синьор Вольто показал мне перстень и велел передать, – юноша запыхался от бега, – что, если дона догаресса не появится на празднике, все дело окажется под угрозой.
– Какая жалость, Филомена, – сказал Чезаре, – что командор видел нас в саду. Теперь придется рисковать.
– Чем?
– Пожалуй, всем, – он вздохнул. – Пьетро, сопроводи дону Филомену к гостям и убедись, что этот синьор Вольто заметил ее появление.
Я пошла за Лапанелли без возражений. Общество тишайшего супруга меня, вопреки ожиданиям, нисколько не тяготило, но, кажется, мое его не радовало. Чезаре не попытался меня снова поцеловать или занять беседой, его мысли почти все время витали где-то. Он вполне достоверно изобразил плотскую страсть при командоре да Риальто, но именно что изобразил, разницу я уже понимала.
