— Ведун помешал, — шикнул усач. – В течение ближайшей пары дней, мы снова спустимся в Нижний Лес.
Свист демонстративно скривился, словно от горечи.
— На кой Свет!? – пробурчал Свист.
— Хотел тебе все сразу объяснить, но, видишь, не вышло. Завтра утром будет малый совет, там все растолкую, — Орех недовольно оглянулся вокруг – не хотел, что бы его слова кто‑то еще слышал.
Толчеи и неразберихи, которая обычно воцарялась у ворот, когда сразу много людей покидало Дом или возвращалось в него, на этот раз удалось избежать. Орех и Скальник криками и тумаками быстро навели порядок, так что люди организованно взобрались вверх по веревочной лестнице.
— К ужину обязательно будь, — приказал Орех и быстро ушел куда‑то вглубь пирамиды.
— Я к пленнику, — сказал подошедший Скальник. – Ты со мной?
— Нет. Я тебя научил, как с ним разговаривать, вот сам и допрашивай.
Свист вспомнил, как отливал водой лишенного большинства зубов Каварру, и подумал, что эти допросы не доставляют ему ровным счетом никакого удовольствия, а Скальника и так будет, кому удержать.
— Как знаешь, — отмахнулся Скальник.
До вечера Свист оказался предоставлен самому себе. Хотел было отдохнуть, повалятся на койке, но как‑то не отдыхалось ему сегодня, все ворочался да крутился. Прикидывая куда бы себя деть, Свист подумал, что неплохо было бы проведать старика Звездочета, и тут же дернулся, будто от удара – вспомнив, что уже поздно наносить визиты и просить прощения за былую невнимательность.
Бесцельно шатаясь по гулким залам, Свист размышлял о скором походе. Неожиданно он отметил для себя, что не так уж и пугает его перспектива в третий раз сходить в Нижний Лес. Вроде как и привыкать стал.
Свист выглянул в так удачно подвернувшееся окно, и опустил глаза – далеко внизу простирался Нижний Лес. Сильный ветер гнал изумрудные волны, играя густыми ветвями, отчего сходство с гигантским водоемом только усиливалось.
Вскоре пришло время отправляться в трапезную. Идти не хотелось, но перечить Ореху – себе дороже.
Свист отметил, что почти все успели собраться и занять свободные места, но к еде никто не притронулся. У помоста замерли Светоч, Светолюб и Светляк с винтовками наперевес, их лица тонули в тени капюшонов, накинутых на голову.
В последнее время каждый вечер начинался одинаково – Ведун что‑то говорил, потом наступала собственно трапеза, после чего Ведун снова владел вниманием людей. И так раз за разом. К этому тоже стали привыкать.
Свист устроился в темном углу на шатком табурете, стащив со стола краюху хлеба и, разругавшись с Арахной, которая заведовала сегодня разливом душистой похлебки, вынудил девушку наполнить его миску в обход едва сложившейся традиции.
Сосредоточившись на еде, он поднял глаза лишь с первыми словами Ведуна:
— Семья моя! – люди притихли, ожидая, что будет дальше. – Мы народ Света, готовимся нести Его еретикам и мракобесам. Но кто‑то должен быть той рукой, которая направит напоенный Светом клинок. Кто‑то, доказавший свою доблесть, кто‑то опытный и сильный.
Откуда‑то из‑за стола крикнули:
— Орех!
— Орех, — торжественно согласился Ведун.
В дверях показался Орех, быстрой и уверенной походкой идущий через зал. Многие зааплодировали, кто‑то ободряюще засвистел. По такому случаю усатый охотник сменил свой жилет и потертые сапоги на новенький, оливкового цвета комбинезон и высокие, скрипучие ботинки.
Орех поднялся на помост и встал рядом с Ведуном.
— Именем Светоносца, да будет Орех нашим воеводой! – Ведун протянул руку.
У помоста возник Складарь и отдал Ведуну конструкцию из отполированных железных пластин и кожаных ремней.
Ведун приспособил сверкающий, похожий на рачий хвост, предмет Ореху на левое плечо, затянув ремешки. Орех взмахнул рукой, пробуя, как сидит наплечник.
— Слава Светоносцу! – разом грянули стоявшие у помоста Светоч, Светляк и Светолюб.
— Слава Светоносцу! Слава Ореху–воеводе! – поддержали люди.
Даже Скальник, обычно державшийся на собраниях нарочито равнодушно, громко кричал и потрясал винтовкой над головой.
Свист повернулся и поглядел туда, где на отдельном столе разместились большущие кастрюли и прочая кухонная утварь. Арахна, поминутно оглядываясь на помост, что‑то втолковывался Пластуну, устало прислонившемуся к стене.
