Пластун прополз еще немного и залег под орешником, успокоил дыхание, концентрируясь.
Птицы пели нарочито беззаботно, и ветер демонстративно, на показ играл с кронами сосен – это хорошо. Совсем не слышно, как вслед за ним ползут охотники. К орешнику выбрался долговязый Терновник, залег, прислушиваясь, а потом наклонился к уху Пластуна:
— Ну что? – едва слышно прошептал он.
— Трое там, как минимум. Может еще есть, но все наверняка спят.
— Сможем подобраться?
Пластун сбил шапку на затылок.
— Да. Полукругом выходите к поляне, одного надо взять живым, остальных убьем, чтобы не рисковать.
Шелохнулась высокая трава, и Пластун остался один.
Он скользнул под куст, прополз мимо трухлявого пня и осторожно выглянул из зарослей. Поляна, довольно большая, прижалась к кромке обрыва. Отсюда, невидимая, вниз убегала тропа, ведущая в Нижний Лес.
На поляне отдыхали трое мужчин. Все как один грязные, с нечесаными бородами, только лысые макушки на солнце блестят. Пришельцы носили замшелые шкуры, схваченные тряпичными кушаками. Примитивное оружие – топоры и копья, лежало рядом – все как рассказывали Орех и Свист.
Пластун закрыл глаза, успокаивая дыхание. Важно, чтобы его охотники не перестреляли всех сразу, им пригодится язык. Разом все четверо охотников приподнялись над землей, медленно вскинули оружие и прицелились.
Раздался хлопок, словно пробка вылетела из бутылки. Все вокруг завертелось и поплыло, будто Пластун смотрел на окружающий мир из‑под воды. В ушах шумела кипящая кровь. Он упал на землю, мышцы свело ужасным спазмом так, что кости затрещали. Он хотел закричать, но захлебнулся колючим воздухом.
Сквозь багровую пелену Пластун видел, как к нему бежали дикари, кривя щербатые рты в радостном вопле, которого он не мог слышать.
Кажется, его били.
Лишь спустя несколько бесконечных минут, а быть может часов или дней – точно сказать он не мог, Пластун понял, что лежит на поляне, его руки и ноги крепко связаны, но боль понемногу отступает. Сделав над собой усилие, он перевернулся на спину. Да так и остался – нехитрое движение отняло у него все силы.
Вокруг собрались дикари, и было их никак не меньше десятка. Они потрясали древками копий, ругаясь делили трофейное оружие. Пластун понимал их речь через слово, так как еще не до конца пришел в себя.
Поимщики расступились, в лицо Пластуна заглянул немытый детина, с разукрашенным лбом и костью, проткнувшей нос, в нижней губе так же имелась какая‑то бирюлька. Черная курчавая борода и темные злые глаза придавали ему по–звериному дикий облик.
Длинные паучьи пальцы схватили Пластуна за подбородок, повернули к солнцу. Дикарь, очевидно бывший тут за главного, пристально изучал охотника.
— Шаман, слабый очень, — презрительно фыркнул дикарь.
— Что? – едва смог выдавить из себя Пластун.
Пришелец непонимающе уставился на пленника.
— Черный Змей, они не говорят по–человечески.
— Заберем их? – спросил плечистый дикарь, присвоивший себе винтовку Пластуна.
— Да, отдадим их Говорящему с Богом. Развяжите их, они сами пойдут, — велел Черный Змей. – Всех кроме этого, он указал на Пластуна.
— Змей, — почтительно обратился к предводителю один из дикарей, — Так ли нужно вести их к Жрецу? Он запретил нам соваться сюда – наверх. За ослушание он может наказать нас.
— Верховный Жрец нас поймет. Запрещал он нам потому, что раньше мы не готовы были освоить эти земли, теперь же они должны принадлежать нам, и эти мерзкие полулюди станут первыми, кто склонит голову перед Великим Змеем. Развяжите им ноги, и будем уходить.
Пленников освободили от веревок, но те не предприняли попыток к бегству, лишь стояли, уставившись в землю под ногами.
Пластун все понял.
Закрыв глаза, он беззвучно позвал, неслышно закричал, и бессловесный зов был так оглушителен, что мелкая живность, прятавшаяся в зарослях вокруг поляны, бросилась в рассыпную – Свист, помоги мне!
Черный Змей гневно посмотрел на пленника и со всей силы ударил того по голове прикладом своего самопала.
Не донеся ложку до рта, Свист вскочил на ноги. Сердце бешено колотилось, волосы на затылке встали дыбом, его всего трясло.
