В норе спали двое.
На спине, раскинув руки, тихо похрапывал мужчина. Пожалуй, ровесник Ореха, может немногим младше, лысеющий с одутловатым лицом и мешками под глазами, но довольно крепкий, пускай и с явственно наметившимся брюшком.
Уткнувшись лицом в ладони, у Очага, спала молодая женщина. На ней Свист задержал взгляд на полсекунды дольше. Русые волосы коротко стрижены, прямой нос, тонкие губы поджаты, словно женщина увидела что‑то отвратительное.
Оба незнакомца были одеты в одинаковые, зеленого цвета куртки и камуфлированные штаны, заправленные в высокие ботинки. Обувь Свисту приглянулась, сразу видно ботинки не только добротные, но еще и удобные. Грешным делом он даже подумал, а не снять ли ладную обувку со спящих, никто ведь и не узнает.
Передумал.
Ясно же – это новенькие (каких только новичков не находили в норах, даже голышом бывало), а раз так, значит придется ему вести их в Дом. Ну не босиком же, в самом‑то деле.
Опустошив выданный Складарем рюкзак и сложив припасы в ящик, что стоял у стены, Свист хотел было поужинать, но после вечерних потрясений кусок в горло лезть отказался. Категорически.
Махнув рукой на капризный аппетит, охотник устроился у входа в нору и постарался уснуть. Этих двух можно было не бояться, ближайшие пару недель они и мычать‑то с трудом смогут.
Тихо потрескивал костерок. Огонь облизывал сухие ветки, пританцовывая под жестяным брюхом закопченного чайничка. Хрустя крекером, у огня сидел Свист, над кружкой в его руке курился невесомый пар. Утро давно минуло, в свои права готовился вступить сырой и пасмурный полдень.
Допив несладкий чай, охотник решил выводить новичков, идти предстояло почти до самого вечера. Спустившись в нору, он принялся тормошить мужчину. Тот быстро проснулся и, увидев Свиста, поперхнулся возгласом.
Свист первый раз сам находил новичков и слабо представлял, как правильно следует себя вести. Отец когда‑то учил его, но Свист слушал в пол–уха, вот и пришлось пожалеть.
— Все хорошо, — сказал Свист, зная, что мужчина пока что его понять не может.
Новоприбывший, казалось, совладал с собой, и осмотрелся, после чего уперся взглядом в грудь Свиста и замер.
— Пойдем.
Свист потянул мужчину за руку, желая вывести наружу, тот покорно пошел за ним.
Выбравшись из норы, он наклонился, чтобы помочь новичку покинуть подземелье. Стоя спиной к поляне, он не мог видеть как тяжелая, сделанная из недавно выломанной ветки, дубина опустилась ему на голову.
Не издав ни звука, Свист рухнул в траву.
В чувство его привел пронзительный крик.
Кто‑то ругался.
Громко и хрипло, срываясь на визг.
Голова словно наполнилась горячим свинцом, каждый удар сердца отзывался тупой заунывной болью. Перед глазами плясали разноцветные круги.
Его вырвало.
Руки и ноги Свиста были накрепко стянуты веревкой, видать лежал он не очень долго, конечности едва успели занеметь. Рядом с ним, пуча водянистые глаза, и не имея возможности что‑либо сказать из‑за тряпичного кляпа во рту, лежал давешний новичок.
Поодаль, у входа в нору, развернулось нешуточное сражение. Двое незнакомых Свисту мужчин в меховых лохмотьях со смехом и улюлюканьем рвали одежду на женщине, которую обнаружил Свист. Она‑то и кричала, забористо ругаясь.
Наконец одному из них удалось прижать женщину к земле, навалившись на нее всем весом. Второй же провел ладонью по потной, налысо бритой голове, ожидая своей очереди. Оба хрипло хохотали в ответ на тщетные попытки жертвы, обнажая редкие, гнилые зубы.
Наконец женщине удалось изловчиться и вцепиться зубами в щеку нападающего. Брызнула кровь, мужчина завопил, а в зубах жертвы остался окровавленный кусок кожи. Воспользовавшись замешательством поимщиков, она вскочила на ноги, но тут же была повергнута обратно одним ударом в лицо.
Над ней грозно нависли двое дикарей. Они больше не смеялись и не кривили щербатые рты. Один из них вынул короткий, иззубренный нож и всадил жертве пониже лопатки, а потом еще и еще раз.
Женщина затихла в луже собственной крови.
Отмеченный раной сплюнул и повернулся к Свисту. Охотник успел рассмотреть на его лбу знак, нарисованный синей краской – змейка, высунувшая раздвоенный язык.
