Змеерез с опаской тронул давно остывшую Жаровню, после выходки Свиста больше смахивающую на груду закопченного металлолома, забытую в темном углу.
— Можно я поставлю ее где‑нибудь? – спросил он. – Обещаю, она никому не причинит вреда.
Сонный, прохаживающийся вдоль ровного ряда столов, оглянулся.
— Я думаю, это мы как‑нибудь решим, — снисходительно кивнул Сонный.
— Спасибо, Отец, — поклонился Змеерез.
Домовой едва заметно улыбнулся.
Паладин огляделся, будто желал лишний раз удостовериться, в том, что они все еще наедине.
— Скажи, Отец, как умерли обманутые Ведуном люди? Они страдали?
— Нет, Змеерез, я бы никогда не решился на этот шаг, если бы знал, что перед смертью они испытывали боль. Смерть от руки Высших легка, практически незаметна, она похожа на сон.
— Ты уверен?
— Ты сомневаешься во мне? Я же был тут, когда все произошло, помнишь?
Со стороны коридора раздались шаги, и в трапезную вошел Дрозд. Подмышкой он нес длинный сверток.
— Отец, — охотник, следуя примеру паладина, поклонился.
— Какие новости? – без предисловий спросил Сонный.
— Воевода Орех будет здесь к вечеру. Он ведет с собой тех, кто не пожелал жить в Новом Доме.
— Как он настроен?
— Как всегда, — пожал плечами Дрозд.
Сонный кивком головы указал на сверток в руках охотника.
— Ты принес его.
— Да, он пришел утром, вместе со сменой за мерцала, отданные позавчера, — охотник потряс свертком, как бы в подтверждение своих слов.
Сонный прошел к стене, ногой пододвинул табурет.
— Давай на этот крюк.
Дрозд взобрался на табурет, потянул тесемки удерживающие сверток. На стене развернулось большое полотно.
— Удивительно похож! – восторженно протянул Змеерез.
С плотной ткани на них смотрел портрет: лицо самое заурядное – прямой нос, резкие скулы, небритый подбородок. Коротко подстриженные, пшеничного цвета волосы уже начали отрастать.
— Скажи, Отец, а великий Свист, кого я имею честь называть своим братом, вернется, как это сделал ты? – Змеерез не мог оторвать взгляд от портрета.
— Это зависит от нас, — устало ответил Сонный. – Высшие отпустят его, если мы будем хорошо трудиться, и в изобилии приносить им мерцала.
Он прошел через зал и остановился у больших напольных часов, на корпусе которых не было ни единой царапины. Сонный открыл стеклянную дверцу и тронул большой начищенный до блеска маятник. В торжественной тишине раздалось негромкое тиканье нового времени.
