Он еще раз застонал.
— Очухался, — услышал он неприветливый голос.
Послышались торопливые шаги, кто‑то приподнял ему голову, и губ коснулось холодное горлышко фляги. Свист пил медленно, глотать все еще было больно, вдобавок он едва не подавился осколком собственного зуба.
— Я позову Пресветлого, а ты приглядывай за ним, — сказал уже другой голос. – Только будь осторожен, говорят, он одержим.
Свист оторвался от пахнущего металлом горлышка и поглядел на того, кто держал флягу. Это оказался незнакомый Свисту мужчина с крупными чертами приятного, в общем‑то, лица.
— Ты как? – спросил стражник.
Свит и хотел было ответить, но не нашел в себе сил и только слабо кивнул.
— Крепись.
Мужчина аккуратно положил голову пленника на камни и отошел.
Спустя какое‑то время в камеру зашел Ведун в сопровождении оставшегося в живых паладина, у входа остались стоять Пластун и Большой Батька.
— Держится, — с досадой отметил жрец. – Столько времени, и все впустую.
— Владыка, прикажи, и я продолжу допрос, — с готовностью отозвался Светоч.
— Сейчас от этого не будет проку, он еще не оправился. Демон внутри него не переносит сияния Света и уходит в глубину.
Охранники и паладин склонись в почтительном поклоне.
— Пресветлый, — обратился к Ведуну давешний благодетель, и все три тела, в которых пребывал жрец, разом оглянулись на него. – Разреши принести ему матрас. Будучи отдохнувшим, он скорее ответит на важные вопросы.
— Его ждет костер, — зарычал паладин, — ни к чему церемониться с этим существом. Но твоя забота о нем – повод обратить на тебя пристальное внимание.
Испугавшись мрачного намека в словах Светоча, стражник потупился и отступил.
Они ушли, и Свист снова остался в одиночестве, даже стражники больше не заглядывали к нему. Казалось, о нем забыли.
Утром, точнее это Свист решил, что наступило утро, он обнаружил у стены миску с холодной похлебкой и жестяной ковшик с водой. Охотник мысленно возблагодарил за эту поблажку.
Вскоре Светоч снова явился в камеру.
«Повезло еще, что не Скальник мною занимается, тот уж точно нашел бы, чем разговорить», — подумал охотник.
Паладин обошел вокруг него, оглянулся на сеть, закрывающую вход в комнату.
— Я пришел сказать тебе, отступник: если через два дня ты не начнешь говорить – тебя сожгут на костре. Молчащий еретик нам без надобности.
Свист щербато усмехнулся.
— Зря скалишься, рядом не будет никого, кто подарит тебе быструю смерть! Мы будем поджаривать тебя так долго, что мерзкая слизь, заменяющая тебе кровь, успеет вскипеть в твоих жилах еще до того, как ты умрешь.
Свист успел перебрать в голове целый ворох колких и обидных ответов, достойных обреченного на смерть. Но не решился. Паладин истолковал его молчание как‑то по–своему.
— Знаешь что? – он присел рядом с пленником. – Я даже хочу, что бы ты и дальше молчал, тогда Пресветлый окажет мне честь держать факел, что зажжет твой костер.
— Не боишься? – спросил Свист.
— Чего еще? – отстранившись немного, фыркнул паладин.
— Говорю, не боишься, что мои дружки демоны, придут за мной? Тогда ты окажешься первым, чьи потроха намотают на нож.
Паладин со всего маху ударил пленника кулаком в лицо, и Свист провалился в беспамятство.
Свиста окатили ледяной водой, и в своем сне он как раз рухнул в океан.
— Вставай, ублюдок! — Ведун тряс его за воротник так, что шея охотника рисковала сломаться. – Отвечай, еретик, что вы сделали с алтарем!
«Как‑то долго он соображал», — мелькнула злорадная мыслишка.
— Я раздавлю тебя, превращу в безмозглое животное, сотру даже память о тебе! Говори, как оживить алтарь, или костер покажется тебе избавлением, — захлебывался ненавистью Ведун.
Свист представил, как точно так же бьются в бессильной ярости другие жреческие тела, пугая случайных свидетелей.
— Говори! – Ведун еще раз тряхнул пленника.
Охотник скосил глаза, глядя в сторону выхода – часовых там не было, наверняка Ведун желал оставить в тайне происшествие с алтарем. Свист понимал, в каком безвыходном положении оказался самопровозглашенный бог, но отчаявшись, будучи загнанным в угол, Ведун пойдет на все. Настоящих пыток Свист боялся.
