Свист повернул голову и поглядел на восток. Там, над верхушками зеленых крон, едва виднелся один из шпилей Рассветного Храма, бывшего когда‑то его Старым Домом, а еще раньше просто домом.
Змеерез накрепко привязал выданный Сонным канат к толстому стволу дерева, росшему в нескольких метрах от обрыва, и сбросил свободный конец вниз. Оба застыли у самой кромки, глядя, как ветер хлещет канатом камни утеса.
— Не по себе мне, когда Храм так близко, — сказал Змеерез.
Свист кивнул.
— Давай я первый, что ли, — паладин присел на корточки и подергал канат, хорошо ли привязан.
— Вход в пещеру должен быть дюжиной метров ниже кромки, — Свист огляделся, сверяя ориентиры. – Если мы правильно выбрали место.
— Ты уверен в этом? Не хочется зазря болтаться там.
Свист еще раз огляделся.
— Уверен, можешь спускаться.
Несколько минут Свист ждал своей очереди взяться за канат.
— Я нашел ее! – крикнул снизу Змеерез. – Давай, я придержу веревку.
Тяжело вздохнув, охотник свесил ноги, почувствовав под собой неизмеримую глубину, или высоту, это уже как посмотреть. Спускаться пришлось совсем недолго. Прямо в отвесной стене обрыва нашлась широкая трещина, в затхлой темноте которой поджидал его Змеерез.
Свист снял с пояса лампу, зажег фитиль и поднял повыше над головой. Керосиновый свет выхватил ровно обтесанные стены; коридор, за исключением трещины–входа, был очевидно рукотворным.
Мужчины переглянулись.
— Пойдем, — Свист сделал первый шаг.
Как и обещал Сонный, коридор, приняв влево, уперся в тупик, оборвался у маленькой дверцы, скорее даже люка, действительно напоминавшую преграду в алтарную комнату. Свист отдал лампу напарнику и присел на корточки, крутанув несколько раз сегментированный вороток.
— Теперь ты, — охотник уступил место.
Змеерез покрутил маховик туда–сюда – безрезультатно, потом хлопнул себя по лбу и взялся за него еще раз. Дверь тихо щелкнула и отошла на несколько миллиметров. Паладин взялся за круглую ручку и потянул, открывая путь вглубь.
Они затворили за собой дверцу и огляделись: неправильной формы комната, заставленная железными верстаками, трубами и ящиками.
— Что‑то вроде каморки или чулана, — предположил Свист.
Змеерез прошелся вдоль стеллажей с какими‑то деталями и частями неизвестных механизмов.
— Знаешь, Свист, некоторые вещи кажутся мне знакомыми, только не могу припомнить, откуда.
— У тебя будет время вспомнить, сейчас нам остается только ждать.
— Ну и сколько будем тут сидеть?
— Нужно выждать хотя бы до полуночи, пока большинство людей не отправится спать.
Следующие несколько часов они провели почти не разговаривая. Змеерез, чихая от потревоженной пыли, копался в залежах металлического хлама. Свист же просто сидел у стены словно бусы перебирая воспоминания о событиях последнего времени. Он хотел найти ту самую роковую бусинку, что в итоге привела его сюда.
Спустя какое‑то время, паладин отложил занимавшую его деталь на верстак и сказал:
— Думаю, пора.
— Пора, — согласился охотник и поднялся на ноги.
Змеерез прошел к центру комнаты и задрал голову. В потолке отчетливо выделялась квадратная панель. Паладин оглянулся: у стены, покрытая слоем пыли, нашлась небольшая стремянка.
— Смотри, эвон как все продумано, — воодушевленно отметил он.
— Ну что же, пока все идет гладко, — сказал Свист, и тут же обругал себя за опрометчивые слова, могущие спугнуть их и без того капризную удачу.
Он притушил огонь в лампе, так что света почти не осталось, и поставил ее в углу. Светляк стянул сапоги, обмотав ноги лентами, специально припасенной ткани, Свист последовал его примеру.
— Винтовки тоже оставим, — предложил Змеерез, проверяя топорик на бедре.
Свист не стал спорить, прислонил оружие к стене и расстегнул застежку на ножнах.
— Ну, пускай боги будут на нашей стороне.
Скрипнули ржавые сочленения, и складная лестничка встала под квадратной плитой в потолке.
Змеерез, провозившись немного, с трудом приподнял массивную панель, а потом сдвинул ее в сторону. Они выбрались в небольшую комнату без окон, пол которой был завален каменной крошкой и вывалившимися из стен кирпичами. Со стороны лестницы, куда вел единственный выход из помещения, лился бледный свет. Здесь было очень сыро, и отчетливо слышался плеск воды.
