Светолюб поднял над головой незажженный факел, палку с промасленным квачом на конце, и повернулся лицом к Ведуну.
— Свет, благослови наше деяние, во славу Твою! — Ведун простер руку, словно желая коснуться промасленной ветоши, дотянуться кончиками пальцев через разделяющее их пространство. Факел вспыхнул сам собой, закоптил и уронил на землю раскаленные капли.
Паладин обошел поленницу кругом, поджигая сухие дрова сразу с нескольких сторон.
— Изыди! – приказ Ведуна пронесся над площадью.
Крик человека, чье тело медленно пожиралось огнем, заглушил редкие крики радости кого‑то из светопоклонников. Огромное ревущее пламя поднялось над площадью, а в самом его центре истошно вопил Скальник.
Один выстрел, практически не слышный за воплем агонии, разом оборвал крик, а вместе с ним и жизнь осужденного. Светляк, прозванный Змеерезом за свирепость и кровожадность в бою с врагами Светоносца, опустил свою винтовку.
— Демон покинул его тело, — он обратился к толпе. – Нечисть растворилась в святом пламени, я видел это. Скальник умер свободным.
Он говорил веско и уверенно, но Свист приметил, как дрожит его указательный палец на спусковом крючке. Все, включая Ведуна и двух других паладинов, оторопело уставились на Змеереза.
Жрец оказался первым, кто справился с недоумением.
— Светляк проявил милосердие к своему ближнему там, где мы оказались недостаточно прозорливы, — сказал Ведун, и одобрения в его голосе было много меньше, нежели раздражения.
Словно актер, внезапно вспомнивший слова свей роли, вперед шагнул Светоч.
— Ведун, сегодня ты совершил великое дело – ты изгнал ужасное создание из нашего Храма! Ты уберег нас всех от неминуемой беды!
Он опустился на колени, и принявшие Свет последовали его примеру. Свист глянул на Ореха: тот стоял с таким выражением сосредоточенного лица, как будто обозревал поле грядущей битвы.
— Но нам нечем отблагодарить тебя, повелитель, прости нас, — паладин сокрушенно склонил вихрастую голову.
— Отчего же нечем?! – раздался громкий голос.
Все как один повернули головы. Со стороны леса двигался небольшой отряд во главе с Пластуном. Свист даже с такого расстояния смог увидеть, почувствовать три мерцала, спрятанных в поясной сумке охотника.
— Пластун! – жрец радостно взмахнул рукой. – Удачен ли был твой поход?
Со стороны это смотрелось так, словно встретились два старых друга. Если бы не коленопреклоненная толпа, обугленный труп Скальника и черный, смрадный дым, медленно тянущийся к северу.
Пришлый отряд замер в нескольких шагах, но сам Пластун прошел дальше, обняв Светолюба и вынув из сумки два мерцала.
— Вот, брат мой, отблагодари нашего владыку за труды его.
До рези в глазах, до скрежета зубовного Свист вглядывался в лицо бывшего учителя. Он чувствовал, как Пластун изменился, только не мог понять, в чем состоит подмена, но остро понимал: это уже другой человек. Складка в углу ожесточившегося рта, хрипотца в голосе и колючий взгляд, от которого мороз по коже.
— Повелитель, разреши нам возблагодарить тебя, — паладин повернулся к жрецу, вытянув руки с зажатыми в них мерцалами.
Ведун прикрыл глаза.
Уже давно Свист не отделял то, что показывало ему мерцало от собственных органов чувств, понимая, что видит все, как оно есть на самом деле, только немного с другой стороны. Вот и теперь десятник дрогнул, когда из‑за спины Ведуна медленно словно водоросли, потревоженные слабым речным течением, поднялись светящиеся щупальца. Зрелище оказалось завораживающим. Но вот щупальца потеряли прозрачность, налились тяжелой синевой и распахнули на концах жадные воронки ртов. Спустя мгновения змеевидные отростки потянулись к подношению, принюхались, покружили вокруг и принялись всасывать искристое дыхание мерцал, выпивая саму их жизнь. Свист услышал где‑то на границе сознания крик, будто мерцающие сферы были разумными и не желали становиться частью Ведуна.
Светопоклонники увидели лишь то, как мерцала, превратившись в сверкающий лазурью туман, исчезли.
— Отец наш, Приносящий Свет! – в благоговейном трепете паладин простерся ниц, уткнувшись лбом в землю.
«Если хорошо приглядеться, то можно заметить притаившегося среди камней суфлера, который подсказывает им слова», — успел удивиться своим мыслям Свист.
