Хозяйка мельницы - страница 17
Аскольд порадовался, что сон ему вовремя подсказал оставить ладью в надёжном месте. Славяне пойдут по берегу, только дважды через реку переправятся, варяги — по Припяти и Днепру. Припять — река неширокая, взяли её волки вплавь, со щитами на спине, копьями, колчанами и саблями — в зубах.
На Днепре варяги позвали по второму человеку на вёсла — со своим оружием, не больше: много драккар не потянет. Светан запрыгнул на борт первым: силы перед боем поберечь. За ним потянулись отец, Лют, Хорь и другие кто постарше. Остальные, по уговору, сделали плот в два наката, сложили на него доспех и прицепили к корме на пеньку — пять воровин[63] скрутили. И со спокойным сердцем плюхнулись в воду.
Получилось так, что расселись на вёслах не по-людски. Слева — Аскольдов отряд, справа — древлянские бойники. И каждый — кто во что горазд. Привыкли славяне грести широко, расправлять вольно крылья, но свейский змей парить не умел. Мало того, что доски скрипят и топорщатся, будто он задыхается, да настил чешуёй отваливается: говорят, так воду проще вычерпывать, если ладья нахлебалась — так и вёслам не развернуться. Зацепились вёсла.[64]
— Сказали тебе, короче греби, — напустился Светозар на Ждана, сидевшего за ним. — Размахался тут.
— Виноват я, что у тебя руки криво растут? Привык саблей направо-налево.
— Чего?
— Того. Мне лучше знать. Я сызмальства на перевозе робил, пока к вам не подался.
Княжич оставил весло отцу, Ждан по привычке хотел выдернуть из уключины, задел за третье. Драккар завернуло вправо.
— Счас в реку обоих скину! — Ростислав топнул, планка скосилась, и он сам чуть не свалился под скамью.
— Оглоблю свою поднимите, — сказали сзади Лют и Гордей. Третье весло было их. — Косы, что ль, заплетаете.
— А вы не видите, им некогда? — откликнулся князь. — Мне, старику, одному веслом ворочать, а у них кулачный бой… Сядь что ли!
С других скамеек пришли разнимать. Свеи не выдержали:
— Уже назад поворачиваете? Утопите свой плот к воронам. Оружие там ваше, между прочим.
— Да уж, чем ссориться, лучше бы спели, и дело бы дружней пошло, — сказал кто-то с носа.
— Только не те, ясские, которые от прадеда Роскина. Протяжные больно, совсем запутаемся. Быстрое что-нибудь.
Славяне приободрились. Солнце радостно встряхнуло головой, засамоцветилась вода, заскакали буруны у киля. И даже вёсла всплёскивали слаженно под «За весною лето, за ветрами ветры, заплету их в водограй по-над зиркой светлой».[65]
Лето отозвалось на своё имя и ласкалось к кораблю. Мрачнели только варяги. Ингвар тихонько завыл.
— Конец-то будет? — спросил Торстейн.
— Должен, — на миг отвлёкся Ростислав и снова спрятался в разноголосье.
У берега замелькали лощёные спины.
Драккар заносило влево.
— Плот-то, может, отвязать? — раздался голос из-под борта. — При одних зубах ведь останемся.
— Не надо, — конунг снял с борта алый щит, взял своего Сеятеля и вышел к затылку дракона. — Тихо все! Грести по моим ударам. Молча.
Видел он такое — то ли у ромеев, то ли у других южан.
Воины присмирели. Эрик с гордостью посмотрел на воспитанника. В полной тишине застучал меч по туровой коже — и вёсла по воде. Ладья пошла ровно. Правда, Асмунду, который был в паре с Аскольдом, пришлось теперь работать за двоих, но на силу он не жаловался.
На берегу младшие Ростиславичи выливали из сапог воду.
Берег встретил широкой поймой, заросшей багуном[66] и клюквой. На тальнике засохла ряска. Видно, весной в устье Сожа хозяйничал болотник.
Драккар освободился от мачты. В другую погоду его перевернули бы килем кверху и насадили на брёвна разобранного плота — навесом от дождя. Сейчас побоялись, что рассохнется. На бок всё-таки уложили — проверить еловую прошву.[67] Потом Фреки объяснял древлянам, что колоду, на которой держится мачта, называют «старухой», а для руля — «бородавкой».
Кто выслеживал зайца, кто ушёл поглубже в лес — за птицей и за хворостом. Аскольд и Варди, по пояс в воде, глушили лапами рыбу.
Присел на корточки Владислав, достал из-за пазухи лепёшки: совсем забыл про них. Под шкурой не размокли. Одну опустил в Днепр: много он сегодня натерпелся. Пропустил — и то спасибо.
