— О, да ты богата! Приятно знать, что ты со мной не из-за моих денег.
— Мои родители прекрасно знали, что я мечтала уехать в Мельбурн. Я с подросткового возраста говорила об этом. Говорила, что уеду сразу же, как только вступлю в права наследства. Не потому, что не люблю их или мне не нравится Радужный Ручей. Просто это моя мечта, понимаешь?
— Знаю, солнышко.
Он знал и уехал от нее шесть лет назад, чтобы дать ей возможность добиться своей мечты. Безумный, неистовый человек.
— После твоего отъезда между нами произошел огромный скандал, страшный, жуткий. Они мне говорили, что я была сущей идиоткой, выйдя за тебя замуж, что я буду жалеть об этом всю жизнь, что это лишь доказывает, что мне рано распоряжаться бабушкиными деньгами, — она кивнула, увидев вопрос в глазах Блейна. — Да-да, именно так. — Бабуля распорядилась, что я должна получить деньги в восемнадцать лет! Отец и мать лгали мне. Знали, как я хочу уехать в Мельбурн, и манипулировали ситуацией бог знает по какой причине.
Даже и сейчас Кэмрин не могла понять, зачем они так поступили. Единственное, что приходило в голову, — родители хотели привязать ее к себе и командовать ею, как маленьким ребенком.
— Наверное, они очень любили тебя и хотели, чтобы ты еще пару лет пожила с ними.
— Это не любовь, это желание распоряжаться! — Но сомнение уже зародилось в ней: а вдруг он прав?
Кэмрин никогда не думала, что родителями могла руководить любовь, что они хотели отодвинуть разлуку. Она думала лишь об их предательстве, о лжи, о том, что правду они выкрикнули в пылу скандала, а иначе и не сказали бы.
Блейн ласково гладил ее волосы.
— Конечно, они поступили ужасно, очень неправильно, я не стараюсь разубедить тебя в этом. Но вижу, как тебе больно. Может быть, стоит попытаться поговорить с ними, расставить все по местам?
От одной мысли об этом у нее внутри похолодело. Господи, уж лучше бы он не обладал такой невероятной интуицией!
— Возможно. — Она дотронулась до его щеки. — Спасибо тебе, ты такой удивительный, понимающий, заботливый.
— Стараюсь, — он улыбнулся, и она быстро поцеловала его в губы.
— Но это все отвлекающие разговоры. А где же обещанный сюрприз?
— Поехали. Через две минуты.
— Ну, намекни.
Она повернулась и стала откровенно любоваться своим мужем. Он не брился утром, щеки покрывала отросшая за ночь щетина — ей так это нравилось, она всегда уговаривала Блейна оставлять ее. Его волосы развевались на ветру, рубашка поло не скрывала атлетического сложения, серые шорты довершали картину. В этом виде его можно было помещать на плакат, рекламирующий морской отдых.
— Никаких намеков, если будешь на меня так смотреть.
— Я просто восхищаюсь вот этим, и все, — Кэмрин погладила его щетину.
— Могу сказать, — Блейн в очередной раз съехал на обочину и, прижав к себе жену, стал страстно целовать ее. — Если хочешь, чтобы мы когда-нибудь приехали в Мельбурн, перестань так смотреть на меня, — выговорил он, когда им удалось оторваться друг от друга и отдышаться.
— Мельбурн? Что это и где это? — Хорошо, что она договорилась с Анной, которая пару дней побудет одна в кофейне.
— Ты плохая девочка.
— А тебе это нравится?
— Да, — мягко сказал он.
И тут Кэмрин ощутила некоторую неуверенность. Прошедшей ночью она окончательно поняла, что она любит Блейна по-настоящему, крепко и страстно. А он? Он стремился, очень хотел, чтобы они снова были вместе. Но разве это то же самое?
Он разыскал ее, хотел и добивался их воссоединения, но трех магических слов не произнес. Намеки не в счет.
— Тебе не о чем волноваться, — Блейн не отрывал взгляда от дороги.
— Кто сказал, что я волнуюсь?
— Ты трогаешь волосы. Ты так делаешь, когда волнуешься.
— Опять читаешь мысли?
— Просто наблюдательность.
— О чем мне волноваться?
— Ты испугана, — он свернул на грунтовую дорогу, по бокам ее виднелся белый песок, что указывало на близость-пляжа. — О нас, — добавил он, — тебя волнует, что когда-то я оставил тебя и это может повториться.
— Это твое профессиональное мнение?
— Похоже, у меня от рождения склонность исчезать. Но это к тебе больше не относится. Не хочу ранить тебя.
