Кэмрин завернулась в поношенный плед, поджала под себя ноги, взяла кружку с горячим шоколадом. Она вглядывалась в темноту и слушала плеск волн.
Дом, в котором они находились, был довольно старым, обветшалым и разваливающимся, со щелями, позволявшими сильному ветру гулять внутри, с разностильной мебелью и старым разбитым диваном. Но в этом была своя привлекательность. К тому же в этом доме был человек, который шел сейчас к ней с тарелкой сладостей и ее любимым карамельным тортом.
— Умеешь побаловать девушку.
Она взяла кусок, откусила и, закрыв глаза, блаженно вздохнула:
— Ммм… Вкусно.
Блейн, умевший сглаживать неровности, словно забыл о ее словах во время обеда, вызвавших напряжение и неловкость. И Кэмрин была благодарна ему за это.
В его глазах светилось желание. Так бывало часто — нет, почти все время, с тех пор как она поселилась у него. Обычно она легко отшучивалась. Но сейчас все иначе.
Хоть Блейн и говорил, что этот уик-энд — просто кратковременный отпуск, она понимала, что рано или поздно они окажутся в объятьях друг друга и что искры между ними непременно приведут к пожару.
— Хочешь еще чего-нибудь? — Блейн опять протянул ей тарелку.
Он изображал хорошего мальчика, но ведь спрашивал не о сладостях… Предоставлял ей возможность выбора.
Но на самом деле этого выбора не было.
Его не стало уже в тот момент, когда Кэмрин немного ослабила защиту и впустила этого сказочного человека обратно в свою жизнь. Как только они начали проводить время вместе, отпали все варианты, кроме одного — быть вместе. Так было и в Радужном Ручье, когда они впервые встретились, так получается и сейчас. Вероятно, так будет всегда, потому что взаимное влечение между ними неодолимо.
Блейн — ее первый и единственный любовник, и ничто не изменилось за шесть прошедших лет.
Решение было простым. Она положила руку ему на лоб, отодвинула тарелку и выдохнула:
— Да, пожалуйста.
Оба, не глядя, оттолкнули кружки. Казалось, это длилось вечность, но в действительности — пару секунд. Потом оба одновременно устремились друг к другу и, сцепившись в объятии, смеясь, упали на ковер.
— Ты хочешь?
Она закрыла его рот поцелуем. В этом поцелуе были все чувства к избраннику, ждавшие выхода так много лет. Яснее сказать нельзя! Она приглашала Блейна в свою жизнь.
Губы плавились, сливались вместе, склеивались. Он был вкуса шоколада, кофе, чего-то сладкого, горького и терпкого одновременно, от чего невозможно оторваться, и Кэмрин мяла и комкала его футболку, прижимая к себе это родное тело, погружаясь в мир сумасшедших грез и желаний.
— Я понимаю это как да? — Блейн произнес эти слова где-то возле ее уха, потому что там оказались его губы, а руки обнимали ее талию.
— Я с тобой, твоя, — она выговорила это почти беззвучно и скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.
— Мне нравится, что моя жена знает, чего она хочет.
Его руки медленно поднимались вверх, скользя по ее телу, творя с ней свое волшебство, и остановились на ее груди. Он замер на мгновенье, потом опустил голову и принялся целовать ложбинку.
— Да, да, я знаю, знаю, знаю, чего хочу, — томясь желаньем, бормотала Кэмрин.
Блейн поднял голову, улыбаясь, посмотрел на нее:
— Скажи мне. Скажи мне точно, чего ты хочешь.
Кэмрин положила ладони ему на грудь, медленно водя ими по его мышцам, обводя их контуры, наслаждаясь совершенством этого тела.
Обратного пути для нее нет. Ее это больше не беспокоило. Ей хорошо, и все правильно.
— Кэм?
— Я хочу тебя, — успела прошептать она, прежде чем их губы слились.
Все пропало, мир исчез, было только это мгновенье, была эта ночь, был этот потрясающий человек.
— У меня для тебя сюрприз, — сказал Блейн, когда они следующим утром пили кофе в маленьком магазинчике вблизи дороги.
Кэмрин вопросительно подняла бровь.
— Еще один? Уж если ты решил произвести на девушку впечатление, то ни перед чем не остановишься.
Блейн рассмеялся. От изумительного тембра его смеха у Кэмрин немел затылок. А может быть, это оттого, как он смотрел на нее? Взгляд живо напоминал ей о ночных сюрпризах, которые они заново открывали вместе этой ночью.
