Пока я вспоминал свою археологическую практику, руки занимались делом. Расстелили один мешок, расстегнули молнию… Положить поближе к костяку, плавненько его перетянуть… руку на место… Заправить конечности, пошла молния… Я взглянул в глазницы черепа, вздохнул и резко задернул застежку молнии. Один готов. Потом был второй и третий. Потом я стащил десантные мешки и ранцы спецназовцев.
— Шарик, я готов. Груз нормально уложен? Возьмешь без проблем? Тогда — пулей на новый терминал!
А там ветераны все еще возились с разгрузкой. Я показал им, куда складывать груз, упакованный во всякие защитные мешки и цветные сетки, и деды лихо метали барахло по углам. Пришлось включиться в процесс. Наконец, все было разобрано и разложено в должном порядке.
— Что у тебя, Афанасий? — На меня требовательно смотрело три пары глаз.
— У меня все готово…
— Товарищи офицеры! Взять оружие. На выход.
«Скаф» отлепился от меня и поплыл вперед. Он зависнет у входа и будет держать энергетическую линию от трассы к шарику. Я посадил деда к себе, а Костя с Петровичем уселись во второй шар. Наш трамвай тихо выплыл из пещеры.
— Вот незадача! Опять ночь! Да что же это такое — как я сюда ни попаду — все время темно. Шарик, свет!
И шары, и «Скаф» дали свет. Однако я погорячился — сейчас на планете было немного посветлее. По крайней мере, видно было намного дальше. Я посмотрел на небо. Низкое, темное, покрытое бешено несущимися черными тучами. Если это день, то загорать нам тут явно не светит. Я обернулся к скале.
— Вот тут я и свалился, дед. Высоко-то как! Повезло мне…
Дед внимательно рассмотрел маршрут моего полета на землю негостеприимной планеты и ухмыльнулся.
— Главное — живой ты. Давай выгружаться. Нужно еще могилу готовить, памятник.
— С этим проблем не будет… Надо только решить, где похороним ребят.
Шар опустился на грунт, и я его свернул. Тела в мешках и груз группы остались лежать на синей траве. Из второго шара к нам с дедом шли Костя с Петровичем.
— Что предлагаешь, Афанасий? Где будем могилу делать?
— Вы тут посмотрите, отцы. Может, документы какие, жетоны там… А я крутанусь на Шарике, что-нибудь подберу.
Так и сделали. Старики присели около мешков, а я снова забрался в шар и не спеша поплыл вдоль скальной стенки. Пройдя метров сто, я нашел то, что и было нужно. Одиноко стоящий скальный клык. Он сам по себе был похож на монумент, а я ему еще и помогу приобрести нужную форму.
— Шарик, выведи эту скалу на монитор. Твоя задача сделать так…
Оставив Шарик выполнять задание, я вернулся к месту высадки. Ветераны внимательно рассматривали какие-то документы.
— Взгляни, Афанасий. У них были мандаты Академии Наук СССР. Мудрые все же предки были…
Я развернул рвущийся из рук лист лощеной, плотной бумаги.
«Академия Наук СССР. Мандат. Капитан Скворцов Игорь Сергеевич, руководитель экспедиции… Просьба оказывать содействие в выполнении поставленной научной задачи…»
Я посмотрел на капитана Скворцова. Синяя трава под порывами ветра касалась его черепа, как бы лаская и успокаивая: «Ты дошел до своей цели, герой… Ты выполнил приказ… Ты сделал все, что смог. А теперь ты заслужил покой…»
— Теперь у нас есть имена… — Костя достал из нагрудного кармана старую фотографию. — Вот, и карточка есть… Только кто сейчас скажет, где тут этот капитан?
Я посмотрел на фото. Молодые, улыбающиеся лица, потные, торчащие волосы. Один приник к горлышку фляги, другой прикрыл глаза от солнца. Все с оружием.
— Костя, а отец?
— Вот он… — Костя показал на того парня, который прикрывался рукой от солнца.
— А ты повыше его будешь. Но похож.
— Естественно, похож… Отец все же… Ты, Афанасий, место подобрал?
— Да, сейчас там Шарик работает. Их снарягу проверили?
— Да что там проверять. — Подошел к нам Петрович. — Шестьдесят лет прошло, да и газ этот гадский. Весь металл съел. Харчи, конечно, все пропали, патронные цинки потеряли герметичность. Взрывчатка еще есть, немного, правда… Уничтожить все надо от греха, сжечь…
— Погоди, Петрович, сначала могилу сделаем. Пошли, посмотрим.
И мы вчетвером двинулись сквозь порывы ветра к одинокой скале. Там, вспышками электросварки, полыхал разрядами Шарик. Гляди-ка! Еще светлее стало. Теперь мрак и хмарь не мешала просматривать скальную гряду почти на километр. А вдали от скал стало видно стену растительности. Гулять в этом садочке почему-то не хотелось…
