— Вылечил…
— Ну, да… А я как сказал?
— Спасибо тебе, Лом… — я замялся, не зная, что сказать.
— Прекрати, Афанасий! И вот еще что… Ты тогда наговорил много лишнего… Просто я не сразу оценил ситуацию и разобрался в ней. Ты меня тоже извини, Афанасий. Ну, пока. Двигай!
К приезду отца дед уже довольно сопел в своей постели. Мы еще только начали готовить бульон, как он очнулся и недоуменно повел вокруг головой.
— Дед!
— Папа! Папа, как хорошо ты выглядишь! Просто огурчик! — отец был счастлив до неприличия. — Ты так помолодел, папа! Смотри, как бы дамы за тобой бегать ни начали.
Дед пристально посмотрел на меня. Я прикрыл веки, а потом прошептал одними губами: «Потом!» Дед понимающе ухмыльнулся и встал. Его изумление от новых ощущений в теле мне описать просто не дано! Однако дед мигом согнал растерянность с лица, бодро крякнул и заперся в ванной. Оттуда он вышел минут через сорок. Лицо теперь было весьма задумчивым. Мы начали кормить деда. Мой отец хлопотал, как клушка. А мне пришлось оставаться у него ночевать. Опять проговорили всю ночь. Дед пытался меня расколоть, но у него ничего не получилось. Волшебные изменения с его здоровьем я объяснять отказался наотрез. Мол, получил — так владей! Чего тут рассусоливать? Опять смотрели записи Шарика, прикидывали возможное развитие событий. Дед потребовал познакомить его с Константином. Я позвонил Косте, благо, что теперь это можно уже было делать, и договорился о нашем визите. Костя с радостью откликнулся на просьбу деда и пригласил его в гости на несколько дней. Мне он намекнул, что в Москву прибыть лучше самолетом. Деда он встретит. Я так все ему и передал. Дед подумал и велел мне заказать авиабилет на послезавтра. Мудрый старик! Не стал все же спешить.
Утром меня сменила забежавшая мама. Охая, ахая, спрашивая и тут же перебивая деда новыми вопросами, она вихрем пронеслась по комнатам, прибрала какие-то тряпки, смахнула пыль и понеслась на кухню. А я опять заснул. Что-то у меня с режимом дня не то получается. Сплошные ночные посиделки.
Посадив деда на самолет, я тихо-мирно отбыл на Урал. Раздал ребятам подарки, всех увидел, про все спросил. Нашу базу было просто не узнать! Большая часть тяжелой техники была переведена на другие объекты, а базовый лагерь предстал передо мной во всей своей красе. Новые домики, красивые дорожки. Молодые незнакомые ребята заканчивали монтаж освещения территории, высаживали декоративные кусты. В общем — лепота! Тут меня настиг наш главный прораб.
— Афанасий! — застонал он. — Где же ты мотаешься? Вода нужна! Пора давать воду!
Я настолько опешил, что только взял под козырек. Через несколько минут Шарик аккуратно прожег оставленную скальную перемычку, и по выплавленным в камне водотокам пошла вода. На кухне завизжали девичьи голоса. Эти растяпы оставили краны открытыми. Заработали генераторы, в клубе врубили колонки, и Расторгуев запел свое нетленное:
— Ты агрегат, Дуся, эх, Дуся, агре-е-е-гат,
Ты агрегат, Дуся, на сто-о-о киловатт,
А ну давай, Дуся, эх, Дуся, выжимай,
А ну давай, Дуся, эх, Дуся, приба-а-авляяяяй!
Стало весело. Причем — всем. Кроме Дуси, как я думаю… работать с такими нагрузками. И без выпрямителя какого, без предохранителей. Бр-р-р!
Но меня никто не спрашивал. А я ни к кому не лез. Я полез на свой склад. Пора было готовиться к первому выходу на маршрут. В пещеру с зеленым туманом.
Через пять дней на базу приехали товарищи начальники. С сопровождающими лицами, естественно. Лица бы знакомы — это были дед и Кошак. Я метнул на Костю недовольный взгляд. Тот вильнул глазами и только пожал плечами. Мол, а что я мог сделать? Это же твой дед, вот и разбирайся с ним сам.
Вечером, заканчивая пикник, мы разлили по последней рюмке.
— Ну, что, хулиганы, дебоширы, пьяницы и алкоголики? За что пьем? — Костя обвел нашу компашку хмельными глазами.
— За выход на маршрут! — провозгласил я.
— В горы… — мечтательно прищурился Петрович.
— В джунгли! — тонко улыбнулся Костя.
— В пампасы! — сказал я и захохотал.
Вскоре мы ржали все. Как дети, честное слово! Все, кроме деда. Дед внимательно смотрел на нас, что-то прикидывая в уме. Около него столбиком сидел Кошак. Он, прищурившись, с вечным кошачьим превосходством смотрел на глупых людей. На его рыжей морде было написано: «А что вы без меня сделать сможете, лю-ю-ди?»
