И опять сравнение. «Коммунистические» надписи стали вновь исчезать с улиц Риги, Лиепаи и других городов Латвии в 1990 году, однако, и это приятно отметить, никто из новых отцов городов в пылу переименований не вспомнил ни фон дер Гольца, ни Альфреда Розенберга, ни освободителей 1941 года. Только единожды в антирусском запале переименовали небольшую улицу Космонаутикас гатве в новом районе в улицу Джохара Дудаева, после того как вождя сепаратистов разнесло в клочки российской ракетой…
Стоит отметить интересную деталь — со вступлением немцев в Лиепаю в ней не было еврейских погромов. Нет, конечно, людей убивали, выискивая по дворам защитников города, бойцов рабочих дружин и коммунистов, но стихийных погромов, расстрелов, издевательств и грабежей, подобных тем, что были в Риге, маленьких городках и еврейских местечках на востоке Латвии, тут не было. Почему, неужели гнев патриотов в Лиепае был слабее, чем в Лудзе или в Краславе?
Объясняется все значительно проще. Лиепая дорого стоила немцам. Они почта неделю штурмовали этот небольшой город, и сотни гренадеров вермахта нашли свой конец в дюнах на побережье Балтийского моря. Базу Балтфлота на западе Латвии русские моряки и пехотинцы защищали со всей яростью: им, в общем-то, некуда было отступать.
Вся стратегическая ценность Лиепаи заключалась в незамерзающем порте, использовавшемся в качестве базы флота Россией почти полтораста лет. Занявшие город немцы, естественно, понимали его военное значение. В Лиепае было целых три немецких коменданта: комендант города, комендант порта и комендант лиепайской крепости. С первых дней германской оккупации в городе был установлен режим строгой дисциплины и чисто немецкого «орднунга». Несомненно, немецкое командование санкционировало создание отрядов «латышской самообороны», активно привлекались к сотрудничеству местные коллаборационисты, под немецким контролем была сформирована гражданская администрация города, но никто из латышских националистов не смел производить никаких самочинных действий!
Без сомнения, все лиепайские евреи должны быть уничтожены. Как и остальные на занятом рейхом жизненном пространстве, а в перспективе — и на всем земном шаре. Но ликвидации следовало быть организованной, без эксцессов, с полным изъятием всех евреев и их имущества.
Большой расстрел в Лиепае планировался тщательно и аккуратно, готовились люди — пополнялся 21-й полицейский батальон, усилиями журналистов из «Курземес вардс» создавалось соответствующее общественное мнение.
Вот, например, статья под интригующим названием «Как жиды-большевики владычествовали в наших школах». А действительно, как? Может быть, насильно шикали всех детей фаршированной рыбой, а мальчикам в обязательном порядке делали обрезание? Нет, совсем по-другому:
«Слово „жид“ во времена коммунистической власти было запрещено. Вместо него надо было говорить — еврей. Однажды несколько школьниц, разговаривая между собой, употребили-таки запрещенное слово. Их выследил четырнадцатилетний пионер Вульф Бан. Девочки были наказаны, а жиденок Бан ходил с гордо поднятой головой…»
А «жиденок Бан», между прочим, уцелел. Когда фрагмент из этой главы был в свое время опубликован в газете лиепайской городской организации коммунистов, автора разыскал уже немолодой мужчина. К моему великому изумлению, этот человек оказался героем гневной заметки пятидесятилетней давности. Первое, что он сказал, было: «Я никогда в жизни никого не закладывал и ни на кого не доносил. Все наврали, кроме того, что я был пионером». Вместе с несколькими десятками других детей мальчик отдыхал тем летом в пионерском лагере, первом пионерском лагере неподалеку от Лиепаи. Когда началась война, детей чудом успели эвакуировать. Поэтому Вульфа Бана, в отличие от его родственников, оставшихся в городе, а также многих тысяч его ровесников — еврейских мальчиков и девочек, не расстреляли, и он смог прожить всю свою жизнь. Успел повоевать, а потом служил в армии военным переводчиком. Теперь Вульф Бан пенсионер, он вернулся в свой родной город, где, кстати сказать, когдатошний «жиденок» даже возглавлял лиепайское отделение Латвийского общества еврейской культуры.
