Так что у нас есть основания надеяться, что у работников, регистрирующих умерших, скоро не станет работы и им придется отправиться на помощь коллегам, которые регистрируют новорожденных рижан».
Понятное дело, что расстрелянных тысячами евреев никто не учитывал — их «не было», как и их пока еще живых соплеменников, собранных в гетто, их просто вычеркнули из жизни.
Эта маленькая заметка в «Тевии» является характерной иллюстрацией того парадоксального явления, которое можно условно обозначить как существование параллельных миров. В одном из них убивали людей только за то, что они были евреями, убивали всех без разбора — женщин, детей, стариков, всячески мучили их перед смертью, изощряясь в надругательствах и пытках. А рядом, в мире другом, работали театры, писатели сочиняли книжки, оркестры играли на открытых эстрадах и теплый ветерок ранней осени ласкал женские плечи, укутанные в яркие шелка. В другом мире была «Рига в труде и отдыхе». Два этих мира существовали в одном и том же месте и в одно и то же время. Разделяла их только колючая проволока, а немногими людьми, которые жили в обоих мирах одновременно, были боевики команды Арайса. Хотя нельзя, конечно, утверждать, что рижане не подозревали о мире смерти, расположившемся на соседних с ними улицах. Но для подавляющего большинства из них он существовал где-то там, «параллельно», не задевая сознания. Они просто хотели выжить, а выжить можно было, только приспособившись. И им было еще не известно тогда, благодатной осенью сорок первого года, что совсем уже скоро, через полтора года всего, латышам придётся платить Гитлеру уже жизнями своих молодых людей, которые станут пушечным мясом с эсэсовскими рунами на чужих мундирах.
«Тевия» от 8 ноября 1941 года.
«Тридцать тысяч жидов за колючей проволокой — рижское гетто»
«Перемещение рижских жидов из шикарных квартир в центре Риги и Межапарке близится к завершению. Уже многие недели по рижским улицам жиды с вещами идут и едут в свое настоящее место жизни — гетто.
…Сейчас в гетто живет около тридцати тысяч евреев. До сих пор в районе гетто жили 11 000 русских и поляков и 2000 жидов. Арийцам теперь квартиры предоставлены вне гетто. Бюро по расселению жителей провело большую работу, и в районе гетто живет сейчас только 80 арийских семей, которые переселят в ближайшие дни. Из района гетто исключены католическая церковь, кладбище и бывшая фабрика Светланова».
В этой заметке отметим некоторые детали: во-первых, интересно, как же это автор осмелился зачислить в «арийцы» поляков и русских, а во-вторых, более тридцати тысяч человек впихнули туда, где ранее ютилось едва ли больше тринадцати тысяч городских бедняков. Гетто было переполнено, и казалось очевидным, что гитлеровцы не предполагали использовать его как место длительного проживания евреев.
Команда Арайса росла и набиралась опыта. Энтузиазм мало обученных студентов и старшеклассников подкреплялся знаниями и навыками кадровых офицеров бывшей латвийской армии. Их там было предостаточно — капитан пехоты Арнольд Лаукерс, кавалерист капитан Карлис Озолс, капитан ВВС Герберт Цукурс, старшие лейтенанты и просто лейтенанты — Дибиетис, Дикманис, Свикерис, Катис, Калныньш, Богдановс, Кинслерс, оружейник (не приведи господи, пулемет или автомат во время расстрела даст осечку!) лейтенант Эдвин Лейманис, заведующий гаражом лейтенант Освальд Элиньш. Врачом отряда был аж полковник-лейтенант Янис Яунземс. Сливки офицерства!
Вообще интересно, что никогда не воевавшая армия Латвийской Республики выдвинула из рядов своего офицерства столько палачей, о многих из которых рассказ еще впереди.
Которое десятилетие идут споры о присоединении Латвии к СССР. Оккупация это была или инкорпорация? Вторжение или мирный ввод войск? Ну, на государственном латвийском уровне все уже давно ясно — оккупация, без всяких сомнений! Так что же тогда ни один офицер, ни один полк, да черт с ним, с полком, ни один взвод не вышел навстречу медленно пылящим колоннам советских БТ и Т-26 и не скомандовал: «По противнику, по оккупантам — огонь!» Но ни выстрела не раздалось жарким летом сорокового, ни шороха. Видно, опасательно было. Понятное дело — стрелять безоружных евреев гораздо комфортнее!
