— А уже в конце лета один из них — Фаррел Уолш — на институтский е-мейл написал. Просто приветы и предложение пообщаться в ICQ. В общем…, — внезапно Катя поняла, что не хочет рассказывать дальше, — Ему даже папка не понадобилась, только сканы. Я все ему продала. И у меня появились деньги.
По Маринке было видно, что она ужасно хочет спросить, сколько, она открыла рот, но произнесла совсем другое.
— Изобрели?
— Что?
— Ну, они, как-будто это они придумали, машину торовую сделали?
— Неа. Но это ведь и не быстро, наверное!
Егор Канчич не считал себя журналистом от бога. Тексты ему всегда давались тяжело, он сидел над нужными словами сутками, перебирая, выкидывая, стирая и печатая заново. Однако два качества сумели восемь лет назад вытянуть его из замороженного сибирского Томска в столицу и позволили жить на гонорары в этом безумно дорогом городе. Первым было умение оказаться в нужное время в нужном месте — совокупность интуиции, везения и умения слушать сплетни и правильно их интерпретировать. Вторым было доставшееся ему от северных охотников терпение.
Тем не менее, после хорошего августовского заказа пошла какая-то депрессивная полоса мелких, невкусных, а, главное, малобюджетных заказов и Егор начал подумывать, не сдать ли в декабре квартиру жаждущим, а самому метнуться зимовать в жаркую и дешевую Шри-Ланку.
Звонок от Маргариты Степановны Жернаковой был очень даже в тему. Марго, как он позволял себе называть ее за глаза, но никогда вслух, была акулой с сорокалетним стажем. Периодически она подкидывала ему неплохие расследования, иногда просто использовала его как писательского раба, но всегда честно расплачивалась.
— Хочешь министра? — вместо приветствия начала Маргарита.
— Доброе утро, Маргарита Степановна! Какого?!
— Важного. Борисова. На блюдечке.
— Ого! Взятка?
— Попроще. Любовница. Зато какая! Информацию не проверяла, но источник достойный. Знаю время и место встречи. Дальше сам.
— Для кого?
— Что?! А! Думаю, для «BigMoscow», но посмотрим на результат…
— Заметано.
— Лови СМС.
Мама положила на стол матерчатую сумку с купленной где-то курицей. Пупурышчатые тушки с остатками перьев давно уже Катюху не пугали. Она приподняла кожистое веко с какими-то редкими ресничками, и на нее глянул круглый черный глаз, как живой.
В этой синеватой целиковой курице где-то в районе груди была специально обученная косточка, которую папа называл «вилочка» а Катя «бери и помни». Косточка эта напоминала Кате русскую «Л», а папа говорил, что латинскую «Викторию».
— Мама, что будет из этой курицы?!
— Куринный суп с лапшой, солнце.
— Сегодня?
— Сегодня!
Катя удовлетворенно кивнула и ушла рисовать.
«Бери и помни» — это игра для двоих на неопределенный промежуток времени.
Во время ужина Катя радостно выколупала косточку из своего куска курятины и протянула папе. Тот с улыбкой взялся за свой кончик потянул. Это был Ритуал! Когда косточка сломалась, оба прищурились, пристально посмотрели друг на друга и проговорили «БЕРУ и ПОМНЮ!». Как клятву! Это значило: игра началась…
С этого момента, если тебе давали что-то, ты должен был взять это из рук и произнести положенное «беру и помню». Иначе соперник мог сказать «Бери и помни», вместо тебя. Это и был проигрыш. Ты забыл про игру!
С папой играть было интереснее и сложнее всего, потому что он почти никогда не забывал. И нужно было на время стать взрослой и терпеливой. И выждать хотя бы полчаса, а лучше — продержаться до вечера в надежде вставить свое «Бери и…».
Катя немедленно встала и ушла к себе в комнату. Там она написала на бумажке крупно «Беру и помню!» и положила листок у выхода. Затем доделала математику, почитала «Русскую Речь», сложила учебники и только тогда заглянула в зал. Папа расположился на полу с полуразобранной радиолой. Катя уселась рядом на корточки и принялась крутить в руках отвертку. Дождавшись, когда папа принялся шарить ладонью по линолеуму, она протянула ему инструмент. Папа буркнул «Угу». Не веря своему счастью, Катя выждала с замиранием секунду, и заулыбалась.
— Папа!
— У?!
— Бери и помни!!!
Похоже, папа обрадовался тому, что она его надула, еще больше нее. Он прижал ее к себе и даже попытался подбросить в воздух. И Катя подумала, что проигрывать — это иногда тоже весело!
