Так не нам, так бесшабланному парню с тарелки видится. Нам, любителям одомашненных шабланов, программирование нравится.
Это было лирическое отступление про тех, кто на галерах, а сейчас вернёмся к свободе.
Так что же теперь – не брать из других мест лучшее, что там придумали? Почему не брать – брать. Вернёмся в кафтанно-бородатую Русь, откажемся от гаджетов и капучино? Да не про это здесь написано, совсем не про это. Эта книга написана для орнитологов, и представляет собой практическое руководство по отлову шабланов. А что вы с шабланом сделаете – не моя забота. Можете оставить на племя, если хотите. Можете шлёпнуть, как контру, вам ничего за это не будет. Да и «гринпис» шабланами не интересуется, он сам по себе тоже шаблан.
О, вот и мой шаблан «свобода» вновь показался. Ишь, бродяга, всё кружит и кружит над колокольней. Исхудал в последнее время, но всё равно далеко не улетает. Ждёт, когда я поманю его с верхнего яруса, предложу крошек с ладони.
– Ротшильд, Ротшильд, ко мне, – зову я дивную птицу, протягивая ладонь с пищей.
Шаблан пикирует с высоты, ловко тормозит, присаживается на ладонь. Воркует, клекочет, топчется, задирая крючковатые лапы. Глядит мне в глаза, вопрошая – ты как, всё еще настаиваешь на своём? Я делаю вид, что не понимаю по-шабланьи. Тогда он клюёт эти крохи с ладони, которые Бог послал, и улетает, подмигнув мне задорно – нас, шабланов, ещё много, на твой век хватит.
– До свиданья, Ротшильд, – машу я рукой в небо, – Слишком часто не прилетай, камнем брошу.
Только одного шаблана отгонишь, глядь – ещё один на подлёте. Они тут у вас что, роями летают, как дроны-самоубийцы?
Есть у Сергея Лукьяненко книга про будущее, даже несколько книг. В этом будущем люди глубоко специализированы при помощи генетики. Есть люди-бойцы, люди-пилоты, люди-врачи. Как я понял, родители выбирают специализацию ребёнка до его рождения (на самом деле это не столь важно) и человек модифицируется под конкретную задачу. Очень интересно написано у Лукьяненко – человек-спец модифицируется таким образом, чтобы получать радость от своей специализации! Это просто замечательно придумано, как очень многое у писателя. Человек-пилот кайфует от пилотирования космического корабля, а человек-боец дико счастлив в бою. Не так, как гопник отечественного производства: дзынь кого-нибудь в репу – и хохочет, как ребёнок. Нет, там эмоции наружу не вылетают (если это не гопник-спец, конечно).
У Лукьяненко человек-пилот срастается со своим космическим кораблём, и любит его похлеще, чем Ромео любил Джульетту. Человек-боец оснащён (иначе не скажешь) великолепной реакций, стальными мускулами и хладнокровием. Он движется быстрее ветра и спит в вакууме голый, как бройлер в упаковке. Человек-моряк снабжён жабрами и встроенной морзянкой. Когда он стучит зубами, по радио слышен его сигнал SOS.
Вы смотрели советский художественный фильм «Бархатный сезон»? Посмотрите. Там тоже были человек-математик, человек-моряк… Питательный бобовый суп, а вечером женщина – ели хорошо работал. Только у Лукьяненко это не так страшно, как в кино.
Представленное в книге будущее то ли будет, то ли нет – нам всё равно. Мы уже переплюнули будущее, у нас оно давно наступило. Мы получаем от специализации куда более полный кайф – деньги. И имя нашей специализации – карьера. Вместо жизненного пути человеку предлагают выбрать карьеру. Карьера – это всегда рамки, выбор без выбора.
Кстати, в этой книге есть глава про поиск призвания. Там описан один способ поиска, но он требует, чтобы ты был воином. Не все вокруг воины. Для многих более правильным будет делать то, от чего получаешь радость. Только не встроенную в момент рождения генетически модифицированную радость, и не обусловленную деньгами или карьерой – а настоящую, для души.
Дай Бог, чтобы не всякое будущее наступило.
Чем дальше в лес, тем больше я убеждаюсь, что врагов никаких не существует. Есть только дорожные знаки – туда не ходи, сюда не ходи, там не твоё, а там вообще ничего нет. И так далее. «Плохие» люди, или враги, или не такие, как ты – это всего лишь указатели на пути. Если где-то тебя не хотят видеть, так чего ты там торчишь, как Пизанская башня? Такой кривой, что все ходят на тебя посмотреть.
