|
| And he really did manage to have a certain amount of supplies sent to the Tsaritsyn front. | Ему удавалось перебрасывать кое-что для царицынского фронта. |
| Ivan Ilyich got the order to go to Nizhni, to have crates of munition and two guns loaded on a steam tug, and accompany them to Tsaritsyn. | Ивану Ильичу было поручено погрузить в Нижнем на буксирный пароход ящики со снаряжением и две пушки и доставить их в Царицын. |
| Again he found himself floating down the lazy, boundless, mighty, deserted Volga, as once before, this summer, and as in that other summer so many years ago. | Снова, как этим летом, как много лет тому назад, он плыл поленивей, необъятно могущественной пустынной Волге. |
| The paddles of the low, brown tug slapped against the still water. | Низенький коричневый буксир шлепал колесами по безветренной воде. |
| A long way ahead, the shore seemed to be barring the way, as if the river were continually coming to an end, but round each turn new reaches opened out, deep and transparent in the autumn sunlight. | Впереди всегда виднелся берег, будто там и кончалась река, - за широким поворотом открывалась новая даль, глубокая и ясная под осенним солнцем. |
| Although at this time the Volga was cleared of Whites, the tug kept as far as possible from the banks whenever the weather-beaten logs of some big village hove into sight over the brow of a cliff, or a belfry -convenient position for a machine gun-showed itself through the golden foliage above a bare height. | В эти месяцы Волга была очищена от белых, все же пароход держался подальше от берегов, где над крутизной раскидывалось потемневшими срубами большое село, или на лысом бугре сквозь золотую листву виднелась колоколенка, откуда удобно резануть из пулемета. |
| Ten Baltic sailors sat talking and laughing beside the gun in the stern. | Десять балтийских моряков балагурили на корме около пушки. |
| Ivan Ilyich himself liked lying there on his side, exclaiming at their yarns, or laughing till the tears came into his eyes. | Там же обычно полеживал на боку и Иван Ильич, - то охая и обмирая, то до слез хохоча над их рассказами. |
| He was a guileless, credulous listener, just the sort appreciated by sailors, who love an open-mouthed audience. | Слушатель он был простой, доверчивый, а моряку другого и не нужно: только гляди ему в рот. |
| Every day the youngest of the sailors, Young Communist Sharigin, tall and dignified, went up to the ship's bell and gave the summons for all-hands-on-deck. | Ежедневно самый молодой из моряков, комсомолец Шарыгин, высокий и степенный, шел к судовому колоколу и бил аврал: все наверх! |
| The sailors sat round in a circle; the engineer, an old man said to have lost quite a lot of money owing to the revolution, clambered out of the hatch; the stoker, an unfriendly, embittered man, stood half in, half out of it, and the woman cook came out of the galley, wiping her hands on her apron. | Моряки садились в круг, из люка вылезал машинист, старичок, потерявший в революцию, говорят, не малые деньги; высовывался до пояса из люка кочегар, неуживчивый, озлобленный человек; из камбуза, вытирая руки, появлялась женщина-кок. |
| Sharigin would seat himself on a coil of rope, and embark upon an educational talk in a self-confident voice. | Шарыгин садился на свернутый канат, самоуверенным голосом начинал просветительную беседу. |
| He was too young to have read much, but he had grasped the main point. | За молодостью лет он не успел много прочитать, но успел понять главное. |
| Dark curls showed beneath his sailor's cap, and he had fine, light-grey eyes, but the little snub nose, which seemed to belong to quite a different face, spoilt the general effect. | Под матросской шапочкой носил он темные кудри, были у него светлые красивые глаза, и только подгадил нос - маленький, торчком, попавший, казалось, совсем из другой организации. |
| His task was no easy one. | Задача его была нелегкая. |
| The sailors' conception of the revolution was that of men long separated from their farms, from the wearisome plough, from the fisherman's boat on the Northern coast. | Моряки понимали революцию как люди, давно оторванные от своего хозяйства, от горемычной сохи, от рыбацкой лодки на Поморье. |
