«Версия третья. Нечаянное убийство. Выстрел Осетрова в воздух, эхо… Осетров воспринял эхо за выстрел Авдонина.
Версия четвертая — убийство в состоянии аффекта…»
Думая о четвертой версии, Ольга Арчиловна рассуждала так: между соперниками (Авдониным и Осетровым) произошло бурное объяснение. Лесник, оскорбленный, покидает место ссоры, однако, находясь еще в сильном возбуждении, поворачивается и стреляет в Авдонина. Вот именно: не в упор, во время разговора, а чуть позже, когда на Нила накатывает повторная волна обиды. Кстати, эта самая вторая волна порой может быть сильнее и опасней…
Наименее убедительной выглядела вторая версия, на которой настаивал Нил. И не только потому, что на месте происшествия не было обнаружено ружье московского ученого. Следователю не давало покоя то, что ранение Авдонин получил возле уха. Значит, соперники находились не лицом к лицу. Скорее уж можно предположить, что выстрел был произведен сбоку. И она дописала пятую версию.
Конечно, и Кабашкин и Веселых — специалисты опытные. Их объяснение заслуживает самого серьезного внимания. Более того, они, вполне возможно, правы. Но ведь и самое простое — именно боковой выстрел — должен приходить на ум прежде всего.
Дагурова долго рассматривала свою схему, составленную на месте происшествия. Вздохнула и поставила возле второй версии (самого Осетрова) жирный вопросительный знак.
Затем она набросала в блокноте заметки, что надо сделать завтра: а) провести амбулаторную психиатрическую экспертизу (позвонить Мозговой и попросить обследовать Осетрова). Заодно пусть и другие врачи проверят, как у него со зрением и слухом; б) послать в Москву отдельное требование: какие вещи взял с собой в командировку Авдонин? Большой чемодан, который обнаружили в его комнате, почти пустой.
Возле этой заметки в блокноте Дагурова записала: «Возможно, обворовали?» Тут, правда, возникли дополнительные вопросы: если воры залезли в «академгородок», то почему не взяли дорогой магнитофон, костюм и другие вещи Авдонина?
Пока известно точно, что у московского доцента еще было ружье. Возможно, деньги. Тех, которые Авдонин дал Гаю, хватило бы только на билет. Не мог же Эдгар Евгеньевич, человек, по всему видно, не стеснявший себя в расходах, остаться без наличных. Правда, если он по случаю приобрел магнитофон, тогда другое дело.
Еще среди обязательных мероприятий на завтрашний день — допросы Марины и Осетрова. А среди «мелочей» — выяснение погоды во время происшествия. В частности, какая была видимость в распадке. И не отправлял ли в Москву Авдонин почтовых посылок?
Однако предвидеть все могущие возникнуть вопросы было, конечно, невозможно. Отложив блокнот с записями, Дагурова ознакомилась с письмом, найденным дома у Осетрова.
Автор его — некий Меженцев (тоже следовало бы ознакомиться с его личностью) — сообщал Нилу, что в скором времени собирается приехать в заповедник и просит его быть наготове… Письмо короткое, написано интеллигентным языком, с латинизмами вроде «эрго», «априори» и т. п. Прощался писавший очень дружески: «Не унывайте, славное путешествие вылечит вас от, как мне показалось, затяжной хандры. Ваш…». И неразборчивая, с загогулинами подпись. Так расписываются люди, привыкшие много и быстро писать, не обращая внимания на каллиграфию. В конце стоял постскриптум: «Много размышляю о вашем сообщении по поводу соболя. Не миграция ли? Подумайте. Впрочем, времени у нас будет достаточно, чтобы обсудить эту проблему со всех сторон…»
Наступила очередь дневника, личного дневника Нила Осетрова, потому что был еще другой дневник, служебный, который, как пояснил Ольге Арчиловне понятой, должны вести все лесники, записывая наблюдения за природой и зверями. Но тот — следователь просмотрела его — состоял из сугубо деловых записей и никакого интереса для следствия не представлял.
Насколько можно было судить о событиях, отраженных в толстой общей тетради, дневник был заведен Осетровым года три назад, когда он вернулся из армии. Дат не было, системы тоже. На листы ровным твердым почерком ложились поразившие лесника строки поэтов, писателей, интересные высказывания, почерпнутые из книг, журналов, впечатления от встреч с людьми и, конечно, личные переживания.
