— Не могу есть… Понимаете, в первый раз такое дело… — виновато произнесла Дагурова.
— Смотри-ка… А Арсений говорит: хоть и росточком не очень, — Олимпиада Егоровна спохватилась. — Ой, простите, Ольга Арчиловна, не обижайтесь.
— Что есть, то и есть, — улыбнулась следователь. Ей почему-то стало легко и просто сидеть и говорить с Олимпиадой Егоровной.
— А все мужики, говорит, у нее работают, любого может на место поставить…
«Интересно, — стала вспоминать Дагурова, — кого это я поставила на место? А, кажется, летчика. Ворчал, что ему надо поскорее возвращаться… Значит, рано еще на мне ставить крест…»
В стенку что-то стукнуло.
— Чаю требуют, — поднялась хозяйка. — Посидите, я мигом.
Она ушла, позвенела на кухне посудой, хлопнула входной дверью. А Ольга Арчиловна сидела одна за столом, с любопытством осматривая комнату.
На столике возле кресла лежали журналы «Здоровье» и «Техника — молодежи», стопка газет. На стене красовался большой портрет молодого капитана милиции. Дагурова подумала: Арсений Николаевич в молодости. Но тот, на фотографии, походил лицом скорее на Олимпиаду Егоровну. Впрочем, говорят, если супруги долго живут, становятся похожими…
— Николай, сын, — сказала хозяйка с порога. Зашла она бесшумно. И заметила, что гостья смотрит на портрет. — В Москве учится, в Академии МВД… Тридцать лет, а уже капитанские погоны… Мой-то их получил под пятьдесят… А ведь Сеня районным угрозыском командовал, — сказала она с гордостью. Видя, что Дагурову это заинтересовало, она продолжала: — А годика четыре назад попал в переделку. Участвовал в задержании. Он же у меня горячий, все сам да сам… Даром, что ли, фамилия такая?… Уже простилась с ним: продырявили, что твое решето… Пятнадцать месяцев как один день по больницам валялся. Вышел вот такой, — она показала палец. — Списать хотели… Кому такой нужен… Да и выслуга уже подошла. А Сеня не хочет в пенсионерах небо коптить… Едва оклемался, поехал в область. Генерал его всегда привечал… И вот, добился сюда, участковым… Моему-то без милиции — никуда…
— Но как же он после такого ранения? — удивилась Ольга Арчиловна.
— Так у него лекарство — ого! — Олимпиада Егоровна показала рукой в окно. — Лучший доктор. Спаситель, это я вам говорю…
Дагурова глянула в окно и ничего не поняла. Ягодные кусты, деревья, сарайчик, наверное…
— Облепиха? — спросила она уверенно.
— Банька, — улыбнулась Олимпиада Егоровна. — Она родимая. Простая русская банька… Будет у нас сегодня время, я спроворю. Венички у нас березовые, настоящие. Есть и наши, здешние, из кедра… А полок Арсений чин по чину соорудил — липовый. У меня и травка насушена. Для духовитости. Ромашка, шалфей, мята. И свой особый рецепт имею — из листьев лимонника…
— Сегодня вряд ли, — уклончиво ответила следователь. Ей не хотелось отказом обижать хозяйку. Но и обещать не могла, не знала, как сложится день.
— Ну что же, — не настаивала Олимпиада Егоровна. — Надумаете, дайте знать. В городе такой радости вы ни за какие деньги не получите.
В стенку снова стукнули.
— Ага, — поднялась хозяйка, — позавтракали.
Ольга Арчиловна встала.
— Красивая овчарка, — кивнула следователь на собаку, когда они вышли во двор. Та все еще сидела по ту сторону калитки и так же грустно и внимательно посмотрела на людей.
— Рекс — умнющий пес, — уважительно произнесла Олимпиада Егоровна.
— Чей?
— Нила Осетрова. Из армии с собой привез. Он на границе служил… Есть давала, не берет ни в какую. Пока сам хозяин не разрешил…
По дороге проехал «уазик». За рулем сидел Гай. Где-то пропел запоздавший петух, промычала корова. Ворона лениво спланировала в чей-то огород…
Осетров сидел на своем месте, в уголке скамейки. Теперь он был умыт, влажные волосы тщательно причесаны. Резвых прохаживался по комнате. Олимпиада Егоровна собрала посуду, смахнула со стола и вышла.
— Если понадоблюсь, стукните в стенку, — показал Арсений Николаевич на скалку, лежащую на подоконнике. И тоже удалился.
Дагурова осталась с лесником с глазу на глаз.
— Садитесь поближе, — сказала она Осетрову.
Тот пересел на стул, заранее приготовленный капитаном. Следователь записала на бланке протокола допроса его данные.
