Осетров замолчал. Следователь не торопила: воспоминания не из легких.
— Значит, двинулся я на шорох. Сначала думал — медведь. Прислушиваюсь, непохоже. Скорее человек. На границе ведь как? Лежишь в дозоре и по звукам должен определить, кто идет: кабарга или кабан, сохатый или человек. Зря тревогу поднимешь, ребята засмеют… Двинулся я, значит, бесшумно за ним. Смотрю: человек. В капюшоне. На одном плече не то мешок, не то рюкзак, на другом — ружье… И оглядывается, словно прячется от кого-то. Подозрительно… Я дважды крикнул: «Стой!» А он как припустил — только сучья трещат. Я опять: «Стой, стрелять буду!» Он еще быстрее. Ну я выстрелил вверх. Тогда он останавливается, поворачивается — и в меня. Наверное, у него осечка вышла: я только щелчок услышал. Правда, в тот самый момент что-то над самым ухом просвистело. Как пуля… Я даже присел. Тогда он из другого ствола — шарах! Я тоже выстрелил…
Осетров замолчал, сглотнул слюну.
— Значит, Авдонин стрелял дважды? — уточнила следователь. — Один раз была осечка, а во второй раз — выстрел?
— Так и было, — кивнул лесник.
— Вы сразу подошли к нему?
— Какой там… Ноги к земле приросли, двинуться не мог… Зверя приходилось, а тут… Хотел Чижику крикнуть — горло перехватило. — Осетров вытер со лба испарину. — Как пересилил себя, не знаю… Лежит на богу. Я попятился… Дальше как в тумане… Не то я побежал, не то Марина с Рексом вернулись…
— А может, он был только ранен? — осторожно спросила Дагурова.
— Да что вы… Столько кровищи… — Лесник судорожно вздохнул. — Ну, Чижик к отцу побежала, а я к участковому…
— Погодите, Нил, — остановила его следователь. — Когда вы приблизились к лежащему Авдонину, ружье и мешок где находились?
— Не помню… Честное слово, не до того было…
Ольга Арчиловна настойчиво спросила:
— Так все-таки они были?
— А из чего же он стрелял? — хмуро спросил лесник. — Из палки?
Ольга Арчиловна снова и снова возвращалась к тому, как Осетров увидел пробирающегося по лесу человека, как произошла перестрелка. Лесник твердо стоял на своих показаниях.
Следователь сопоставила время. Выходило, что капитан Резвых прибыл на место происшествия не позже чем через 30 минут. И возле трупа ничего не обнаружил. Участковый не покидал своего поста до прилета следователя. Ни мешка, о котором толкует Осетров, ни ружья Авдонина он так и не видел…
— Вы мне не верите? — спросил Осетров у следователя напрямик.
— Понимаете, Нил, — ответила она, — факты против вас… Нет ружья. Нет мешка. И вот что странно: зачем Авдонину было стрелять в вас?
— Может, принял меня за бандита?… — неуверенно сказал Осетров.
— Вы были знакомы с Авдониным?
— Мы ни разу не говорили.
— Но виделись?
— Издали… Признаться, даже хорошо его в лицо не разглядел. А когда в распадке заметил человека с мешком, честное слово, и в голову не пришло, что это Авдонин.
Последнее заявление насторожило следователя: лесник упорно хочет убедить ее, что не узнал Эдгара Евгеньевича. Не слишком ли? И Авдонин, выходит, перепугался ни с того ни с сего…
Как ни крути, история выглядела весьма запутанно. Если Осетров намеренно не запутывал ее сам.
— Нил, — задала еще один вопрос Дагурова, — распадок, то есть место, где был убит Авдонин, относится к вашему обходу?
— Нет. А что?
— Выходит, вы стреляли в человека, который показался вам подозрительным, на чужом обходе? — уточнила Ольга Арчиловна.
— Вы хотите сказать, что я только у себя, на своей территории лесник? — хмуро произнес Осетров. — А перешел на метр границу своего обхода — уже посторонний, так? — Он усмехнулся. — Хорош был бы, допустим, милиционер, который сдал дежурство в восемь часов и уже через пару минут не считал бы себя блюстителем порядка. Значит, хоть убивай на его глазах? — Осетров тряхнул головой. — Нет, всегда и везде я прежде всего лесник! Защитник природы! И не только на моем шестом обходе, а во всем заповеднике. Да что в заповеднике? Где бы ни встретил браконьера, пусть за тысячу километров отсюда, я должен, обязан его задержать!..
Затем Дагурова попыталась заговорить о Марине Гай, об их отношениях. Но почувствовала, что Нил об этом говорит неохотно. Своей дружбы с дочерью директора заповедника не отрицал, но подробностей сообщать не желал.
