Она старалась только не выпускать из глаз сапога, в котором остались деньги. В глаза набралось мыло, их поневоле пришлось со стоном закрыть.
Девочку одели в чистое белье, но платье, куртку и сапоги ей оставили. Харита, надевая сапог, ощупала деньги и спокойно пошла за женщиной в халате в высокую, светлую комнату. Молоденькая веселая девушка подошла к ней, сказала, смеясь:
— Ну вот, стала на человека похожа! Ты из какого приюта ушла, милая?
От чистоты, ласкового тепла в вымытом теле, свежего белья — на сердце у Хариты сделалось весело и просто. Девушка, положившая ей руку на плечо, спрашивала хорошо, как своя. Харита подняла на нее серые глаза, сверкавшие от недавней боли и сказала:
— Право-слово, я не из приюта!
— Откуда же ты?
— Не могу я сказать! — ответила она так просто и искренно, что девушка поверила ей.
— Ну хорошо, не говори! Тогда мы тебя в приют отправим!
— Ну, что-ж! — согласилась Харита, — только я оттуда уйду. Мне в Москву надо!
— Зачем? У тебя родные есть?
— Мамка померла, а отец пропал!
Девушка вдруг оживилась.
— А как тебя звать?
— Харита!
— Не Маргарита ли? — вскрикнула она с такой живостью и радостью, что Харита с удивлением посмотрела на нее.
— Не знаю, — опешила она, — в деревне так звали.
— Ты в деревне жила?
— В деревне!
— А фамилия, фамилия как твоя?
— Фамилье? — переспросила Харита и покачала головой, — не знаю.
— Ты вспомни-ка, девочка, вспомни! Вишневская твоя фамилия, а?
Никогда неслыханная фамилия Харите понравилась. Она кивнула головой, соглашаясь.
— Может, и так.
Девушка сжала руками плечи Хариты, точно обнимая, потом побежала к большому столу, захлопала его ящиками и вынула карточку. Она глядела на карточку и на девочку попеременно, затем поднесла ее к лицу Хариты:
— Ну, гляди сюда! Ведь, это ты!
Харита посмотрела на карточку. Кругленькое личико с большими серыми глазами понравилось ей. Она вспомнила рассказ прохожего о странных машинах, которыми узнавали человека, и, не задумываясь, ответила:
— Я!
Тогда девушка пришла в неистовый восторг. Она поцеловала Хариту, усадила ее в кресло за стол, заговорила с страшной быстротою.
— Тебя отец седьмой год ищет, мы сейчас тебя к твоей тетке отправим! Она здесь живет, в Саратове. Он тебя оставил с матерью в деревне, а мать умерла — ты пропала, тебя не нашли! Ты у кого жила?
— У деревенских в няньках! — созналась Харита.
— Ну, радуйся, Риточка, теперь все прошло, теперь ты опять счастливая будешь, богатая, нарядная!
— Это как? — спросила Харита, не понимая.
— А так, что к отцу поедешь, он вернулся опять в Россию, он богатый человек…
— А где он был?
— Он с белыми уходил, а теперь вернулся…
Харита покачала головою:
— Он не с белыми. Он за хлебом ушел!
Девушка, смеясь, обняла Хариту.
— Это нарочно тебе в деревне рассказывали, тебя обманывали, потому что так нужно было! Когда папа твой вернулся, тебя найти не могли нигде! Мать умерла, а куда тебя увезли — никто не знал!
«Я в Поленовке была!» — хотела сказать Харита и промолчала, потом спросила недоверчиво:
— Разве у меня тетка есть?
— Есть, есть! Мы сейчас за ней пошлем, она тебя второй год ищет, ходит по всем приютам. В деревне сказали отцу, что тебя, как мать умерла, в приют отправили! В Саратове мы все приюты обыскали! Ах, Маргарита! Риточка, какая ты счастливая!
Харита смотрела на девушку, на ее проворные губы, сыпавшие такие удивительные слова.
— Ну, рада ты! Рада?
Харита равнодушно шмыгнула носом. Она не прочь была бы встретиться с отцом, но не иначе, как в счастливом городе Карла Маркса. Встретиться же с какой-то новой теткой ей не хотелось, — она уже жила у теток и от них сбежала в няньки, где хоть кормили досыта.
— Не знаю, — сказала она, — чего радоваться-то?
Девушка не переставала смеяться:
— Да, ведь, у тебя богатый отец! И тетка богатая, они хорошо живут, у них все есть, и у тебя все будет, чего только захочешь!
Харита недоверчиво покачала головою.
— Ничего мне не надо вашего! — вдруг сорвалось у нее, — у меня свое есть!
Девушка со смехом обняла ее, прижала к себе, не переставая смеяться.
— Мне не надо! — насупилась Харита, — я не пойду к тетке! Пустите меня!
