Бумага пестрела подписями из пяти разных ведомств (когда ж генерал-аншеф успел их собрать-то?) и была украшена затейливой печатью. Все чин-чинарем, как положено.
— Здесь деньги. — Ушаков передал мне увесистый мешочек. — Рубли, дукаты, всего понемножку. При разумной экономии хватит. Не подведи, барон. А я за тебя и людей твоих помолюсь, свечку пудовую закажу.
— Спасибо, Андрей Иванович, будем стараться.
— Старайся, фон Гофен, из кожи вылезь, но сделай все как по писаному. Опасность не шутейная, ну, да и тебя не пальцем делами, — грубо пошутил на прощанье генерал-аншеф.
Мы вернулись на полковой двор, слезли с коней.
— Все, братцы, идем в церкву, облегчим душу перед дорогой, а затем в путь.
Отец Илья, полковой священник, благословил всех, включая Карла, не желавшего отправляться в лютеранский молитвенный дом.
— Ступайте, дети мои, — прогудел священник басом. — Служите Отечеству нашему на совесть.
Тоска, обуявшую душу, вдруг отступила. Да, я действительно хочу вернуться в неспокойный, вечно проблемный двадцать первый век, но здесь и сейчас судьба велит принять участие в деле, способном повернуть ход истории, смею надеяться, в лучшую сторону. К тому же я в ответе за тех, кто мне доверяет.
Мы вышли из церкви, перекрестились. Карл задрал голову к небу, будто пытаясь прочитать, что написано в облаках о нашем будущем.
— Ну что, гвардейцы, поехали! Есть такая работа — влипать в неприятности, — с улыбкой произнес я.
Надеюсь, ирония в моем голосе помогла смягчить патетику ситуации.
Парни дружно рассмеялись и разом взлетели в седла, будто оторванные от земли неведомой силой.
Расстояние между Санкт-Петербургом и Великим Новгородом пассажирский поезд проходит за четыре с половиной часа. Знаю из личного опыта, потому что моя мать родом из этих краев и немалая часть моего детства прошла в крошечном городке Сольцы, расположенном на берегах изрядно обмелевшей Шелони. Здесь каждый изгиб дороги, лоскуток свежей пашни, каждый встречный валун пропитаны историей древнего края. Отсюда есть пошла земля русская.
Давным-давно на Шелони столкнулись войска московского князя и новгородцев. Можно по-разному оценивать последствия той битвы, но я не хочу оплакивать потерю «демократического» пути развития. Кануло в прошлое новгородское вече, на смену пришла крепкая царская власть. Пожалуй, это и спасло Русь от дальнейшего растаскивания по кусочкам. Порой приходится жертвовать малым ради спасения большого.
В память о той удивительной эпохе остался особенный, не похожий на другие города — Новгород, по праву называющийся Великим. И если вам доведется в нем побывать, обязательно прогуляйтесь по Софийской стороне, зайдите в Кремль, окруженный высоченными десятиметровыми стенами красного цвета, — только задумайтесь, их заложили тысячу лет назад. А знаменитый Софийский собор, выстроенный из плитняка и ракушечника, — главный символ и украшение города. Разве можно пройти мимо? Помните поговорку — «Где София, там и Новгород»? Она родилась не случайно.
Есть что посмотреть и на другом берегу — в Торговой стороне: красивейшие соборы, церкви, больше похожие на крепости, Антониев монастырь с собором Рождества Богородицы. Всего и не перечислишь!
Снимите шапку и поклонитесь нашим предкам, создавшим такую красоту и сумевшим оборонить от многочисленных врагов. Здесь возникает особая гордость за то, что живешь в России, и пусть в крови твоей смешалась кровь многих народов, все равно, дыша этим воздухом, ты до конца дней остаешься русским.
Бью челом тебе, господин Великий Новгород!
Чтобы добраться верхом, нам потребовалось около трех суток. Поездка проходила на удивление спокойно. Мы старались не ночевать под открытым небом и ближе к вечеру всегда останавливались на постоялых дворах или в придорожных трактирах, где нас щедро потчевали рассказами о многочисленных шайках разбойников, человек по двадцать пять — тридцать, безжалостно грабивших и обозы, и одиночных путников.
— Совсем бессовестные тати пошли! Никаких порядков не признают, солдат и тех не боятся. Надысь купца одного заголили, главарь шайки ихней за крестик серебряный потянул. Ему все кричат, что не можно так поступать, а он с себя простой крест снял и купцу взамен на шею повесил. «Таперича мы с тобой братья», — говорит. Тьфу на него! Никакой святости! Лучше уж с шавкой подзаборной сродниться, чем с таким охальником!
