– Да меня в общем-то другое волнует. К Карль я привык.
– А в чем тогда дело?
– В моем начальнике. Я не понимаю, почему он выбрал меня. У Карль тяжелый характер, но она профессионал. Полиция – серьезное учреждение. А в серьезном учреждении лестницы скорее прямые, чем винтовые.
– По логике, Марсу следовало бы дать тебе набраться опыта, прежде чем посылать на передовую. Это тебя гложет?
– Именно.
– Наверно, ты ему нравишься, дорогой…
Рашид дружески хлопнул его по плечу и вдруг застыл. Похоже, ему на глаза попалась какая-нибудь симпатичная новенькая. Саша повернулся и увидел Антонию в сопровождении Оноре, молчаливого гиганта в серой каскетке и ливрее. Неподходящий наряд для спортивного зала, пропахшего потом. Но супруга Грасьена была одета еще более неуместно. Комбинезон без рукавов из черной струящейся ткани с глубоким декольте. Гигант держал меховую куртку с красным кожаным воротником, готовый спасти хозяйку от малейшего сквозняка. В его громадных ручищах мех напоминал зверюшку, сбитую машиной на лесной дороге.
– Как поживаете, майор?
Все такой же удивительный серьезный голос, изящный жест руки, украшенной кольцами.
– А ты везде успеваешь, приятель, – сквозь зубы пробормотал Рашид.
Саша взял махровое полотенце и сошел с ринга, чтобы подойти к вошедшим. Антония без стеснения наблюдала, как он вытирает торс.
– Оноре выгуливает меня по ночам, когда не могу уснуть.
– Вам обоим не спится, это замечательно, – ответил Саша, глядя на великана.
Туманный взгляд на иссеченном рубцами лице. Память этого типа, вероятно, хранит немало интересного, подумал он, не отвечая на улыбку Антонии.
– Вы недовольны? Я отнимаю время вашего отдыха, такого редкого. Я понимаю. Вы, наверное, удивляетесь, как я вас нашла. Все просто, Фабер подсказал. Он часто бывает у мужа. У Ришара столько связей в самых высоких кругах. Вчера они говорили о вас. Фаберу известно о вас все.
– А вы подслушивали под дверью. Отлично.
– У Ришара нет от меня секретов. Фабер вас не любит. Считает опасным. Но вы хотели принять душ, не буду мешать. Жду вас на улице.
Она повернулась к гиганту, тот накрыл ее плечи меховой курткой, и оба вышли.
– Какая горячая и опасная цыпочка, – проговорил Рашид, снимая защитные щитки с ног. – Я так понимаю, наш сеанс на сегодня завершен?
– В субботу продолжим, я тебе позвоню.
– Хорошо.
По расслабленному телу текли струи горячей воды, Саша думал о спокойствии Антонии.
Совершенство. Роскошь, которую могут позволить себе те, кто обладает настоящей властью.
Саша вышел на улицу и увидел Оноре, прислонившегося спиной к “бентли” с темными стеклами. Шофер открыл дверцу, Саша сел в машину.
Ландыш, сирень и влажное дерево. Аромат заполнял все пространство, но сейчас Антония выглядела более хрупкой, томно вытянувшись на уютном сиденье из патинированной кожи. Она пила молоко, под ее головой лежала меховая куртка, скрученная валиком. Она поставила стакан на маленький столик и опустила длинные кисти рук на шелковые брюки комбинезона.
– Я много могла бы тебе рассказать, но придется найти другой способ, потому что я слишком устала, чтобы долго говорить. Я не соврала про свою бессонницу. Хочешь стакан молока или чего-нибудь еще?
– Нет, спасибо. А муж не сопровождает вас во время ночных прогулок?
– По сути, я ему скорее дочь, чем жена. Знаю, звучит странно.
– Раз вы так считаете…
– Это правда.
– К чему эти откровения про Фабера?
– Ты мужчина, с которым мне хочется поговорить. Я заметила у тебя шрамы. Бровь рассечена. И другие рубцы на теле. Мы с тобой похожи. Ты бы никогда не подумал, да?
– О чем вы говорите?
– Ты не хочешь говорить мне “ты”?
– Нет.
– Видишь, я же сказала, словами у меня не получится.
Улыбка исчезла с ее лица. Она выпрямилась, сбросила плечики комбинезона, обнажив роскошную грудь, которую Саша себе рисовал. Ему удалось сохранить невозмутимость.
Антония изогнулась и спустила комбинезон до лобка. Ее живот пересекал широкий поперечный шрам. Саша сглотнул слюну.
Антония положила ладонь на живот, фиолетовые полосы шрама проступали между пальцами в кольцах.
Саша схватил ее куртку и расстегнул. Затем укрыл ею Антонию Грасьен, пытаясь как можно тщательней спрятать наготу. Она поджала под себя ноги, а руки положила сверху на куртку.
