Сам Крон видел, как летят в его лицо стрелы, дротики-перуны, копья. Но он несся вперед — один, опережая самого быстрого из своей дружины на два конских туловища. Он отбил сверкающим стальным мечом три копья, увернулся от перуна. И врезался в гущу противника. Теперь пришел черед слетать чужим головам. В сече Великий князь был холоден и расчетлив, но вместе с тем яростен и необуздан. Опомнившийся Олен настиг князя в гуще битвы, среди множества живых и мертвых, но еще не упавших на землю тел.
— Держись, батюшка! — завопил он блажным голосом. И перерубил пополам сразу двоих. Олена трудно было раскачать, но и он не был трусом. И он знал, что когда врага числом больше, когда он везде и повсюду, спасти может только смелость и воля. — Браты! Великий князь с нами! Орр-а-а!!! Мы давим, ломим!!! За мной!!!
Крон сек направо и налево, не щадя рук. Два меча сверкали подобно двум молниям. Щитов он не признавал. Владел одинаково прекрасно, что левой, что правой. Но и он успевал замечать растерянность на лицах воев-супротивников. Он не сразу даже понял причину их растерянности — и они не ожидали узреть своими глазами Великого Крона, властелина полумира и самого полубога. И вот этот полубог, будто снизошедший с небес, двумя разящими молниями карал их. Они били, кололи, рубили… Он опережал их, прокладывая посреди тропы лесной тропу кровавую, страшную. Стрелы пронзали, губили людей. Палицы дробили черепа. Копья прошибали груди. Мечи разрубали плечи, отсекали руки и головы. Но Крон был словно заговоренный — ни копья, ни мечи, ни палицы, ни стрелы не брали его.
И он первым пробился сквозь гущу засады. Первым повернул вспять. И ударил в спины. Он не дал остановиться своим людям.
— За мной, браты! — закричал он победно и дико.
И помчался на выручку сотнику Черну, помчался назад, через нагромождения конских и людских тел.
Задняя сотня держалась стойко, отбивалась из последних сил. Северяне напирали на нее — и не только числом, но и умением. Это были опытные вой.
Огненноволосый Крон с лету изменил направление сечи. Вой Черна расступались в немом изумлении, пропуская вперед серого жеребца с его царственным седоком.
— Князь! Великий князь!
— Он с нами!
— За ним!
— За мной, браты!!! — яростно выкрикнул Крон. Не меньше двух десятков стрел торчали из его доспехов, обагренных горячей кровью. Казалось, что и лицо его было алым от нее, и волосы. За князем следовал сам бог войны. И его необузданный и всепобеждающий дух вселялся в сердца и души.
— Победа-а! Вперед!!!
Бой был короткий и лютый. От сотни Черна осталось не больше двух десятков. С Оленом подоспело на подмогу около трети его воев. Враг был сокрушен — начисто, беспощадно. Никто не считал погибших северян. Но их было много, очень много.
В боевом запале Крон проскакал по тропе к Донаю еще четверть перехода. Лес был чист. Дружина, чуть больше сотни, все, что осталось от «тьмы» Олена, скакала за ним. Лишь малая горстка осталась с раненными, увечными.
А когда Великий князь развернулся, вздыбил своего серого коня, все увидели, что доспехи на нем избиты и изрезаны вдоль и поперек, тело иссечено, лицо покрыто ссадинами и порезами. Но глаза князя горели неземным огнем, грудь тяжело вздымалась. И столько из него исходило силы и мощи, воли и яри, что все невольно застыли, отпрянули.
— Браты! — выкрикнул Крон, приподнимаясь в стременах. — Засада сия и сеча смертная были нам великим испытанием, посланным от отца нашего Рода! Ничего не бывает просто так. Верно я говорю?!
— Верно! Верно!! — отозвались десятки голосов. Громом ударили рукояти мечей по щитам.
— Испытание стало нам знамением добрым! — Голос Великого князя зазвучал торжественно и трубно. — Мы одолели врага, преобладавшего числом, напавшего внезапно, из засады. Одолели на своей земле. Но теперь мы пойдем на него не малой дружиной, а великой ратью. И одолеем его раз и навсегда на его земле! Великому походу на Север быть, браты!
— Быть! Быть!! Быть!!! — прогрохотало над лесом. Крон разом видел десятки горящих глаз, одержимых страстью лиц. Теперь никто не сомневался! Теперь все были заражены его верой, его волей, его силой. Они, и тысячи других, пойдут за ним хоть на край света. И это движение станет началом, первыми ступенями лестницы его величия. И величия вверенной ему Родом Державы.
