— Я не люблю gringo — на ломаном английском сказал предводитель апачей, глядя как солдаты жадно глотают принесенную им воду, — gringo всегда обманывали чирикауа, с тех пор как пришли сюда.
— Тогда почему ты помог нам? — спросил капрал.
— Когда два больших медведя дерутся, койоту больше достанется… Norteсos враги серых мундиров, серые мундиры враги чирикауа. Враг моего врага — мне друг… Если Гоятлай поможет norteсos, разве они не помогут ему?
— Что ты хочешь?
— Чирикауа хотели убить gringo и взять их ружья, но Гоятлай подумал «если помочь этим gringo они все равно могут дать чирикауа свои ружья, если убить их, то norteсos станут нашими врагами тоже».
— Ты хочешь получить наше оружие? — спросил Поттенбакер…
— У серых мундиров есть особые ружья. Новые ружья, они мало дымят и далеко стреляют. Gringo стреляют и убивают чирикауа, а чирикауа стреляют, и не могут убить gringo. Могут ли norteсos дать чирикауа такие же ружья?
— Думаю, да… — немного подумав, ответил капрал. Лейтенант армии его Величества Кент Уизерс настойчиво поскреб заросшую каштановой бородой челюсть. Похоже братья наши меньшие и шестиногие туда уже добрались… Он посмотрел на свое отражение в ведре — если бы не борода и густо вьющиеся волосы он вполне мог бы сойти за апача. Повязка вокруг лба, выцветшие до неопределенно серого оттенка мундир и бриджи, дополненные сыромятными мокасинами. Он представил себе, что изобразилось бы на лицах его лондонских знакомых доведись им увидеть заправского денди Уизерса в таком облике, и улыбнулся.
— Вот кончится война, найду вдову Дейли и женюсь, — убедительно пообещал Витт, сгребая с бочки выигрыш.
Калифорнийские стрелки молча наблюдали как их доллары, талеры и кроны исчезают в бездонных карманах остзейца.
— Еще одну? — невинно поинтересовался тот, закончив с наличностью.
Из-за угла показался невысокий блондин в мундире американерского офицера. Капрал Поттенбакер, единственный из всего отряда каким-то чудом ухитрявшийся регулярно брить бороду, привычным движением поднес руку к несуществующему козырьку.
Форменное кепи давно покоилось где-то на просторах пустыни Мохаве, уступив место лоскуту ткани, повязанному на индейский манер.
— Не стоит, не стоит, капрал, — воскликнул блондин, — после того, что вы перенесли, можно позволить себе некоторые вольности в отношении устава.
— Вольности в отношении устава не стоит позволять никогда — негромко заметил Поттенбакер, но стойку «смирно» все же на «вольно» сменил. Витт отложил карты и тоже принял более менее строевой вид, как и остальные. Лишь калифорнийские стрелки не проявили к вновь прибывшему никакого особого внимания.
— Я уже доложил по инстанции, — пояснил офицер, — в ближайшее время мы отправим вас в Сан-Франциско, а оттуда морем до Порт-Гумбольдта, на родину.
— Спасибо, господин лейтенант.
— Не стоит благодарности — маленький лейтенант, отмахнулся, — похвастайтесь же, наконец, трофеями.
— Пленный британский офицер Уизерс — капрал указал на англичанина…
— Заявляю официальный протест, — немедленно нашелся тот, — я частное лицо, не ведущее военных действий, не оказывавший вооруженного сопротивления, и, кроме того…
— Хорошо, хорошо, Ваша светлость, — поморщился американер, — мы в курсе бурной деятельности, которую развил Ваш отец в дипломатических кругах, так что Ваша личность не осталась незамеченной…
— Светлость? — Витт широко раскрытыми глазами уставился на британца.
— Да, — резко ответил тот, — но не мог же я в этой дикой стране и, находясь, к тому же, в плену у столь убежденных демократов как вы, на каждом углу кричать о своем аристократическом происхождении?
— Вашу судьбу мы обсудим позже, — прервал его монолог лейтенант, и обращаясь уже к Поттенбакеру — где обещанное боевое устройство? Тот подвел его к лежавшим у палатки сверткам и развернул ветхую парусину и оленьи кожи, скрывавшие вороненый металл оружия.
— И? — недовольно спросил лейтенант, — это оно и есть? Капрал молча кивнул.
— Механическое ружье системы Хирама Максима, — сухо констатировал офицер, — пара таких есть даже у калифорнийцев. Потом он спохватился и быстро исправился.
