Романовой, выходить на помост в модных платьях было не триумфом, а ежедневным унижением. А возможно, и сознательным смирением себя, обетом, принесенным Богу во искупление греха ее мужа.
Ирина пережила своего Феликса на тринадцать лет и скончалась 17 февраля 1970 года в возрасте 74 лет. Ее похоронили в могиле матери Феликса — Зинаиды Юсуповой на парижском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Денег на погребение вдовы некогда одного из самых богатых людей в мире не нашлось.
Великий князь Дмитрий Павлович умер в изгнании в 1942 году. Никаких мемуаров после себя он не оставил, но известны его письма отцу, где он пишет об убийстве Распутина как о некоем патриотическом акте. Отец Дмитрия, великий князь Павел Александрович был расстрелян большевиками в Петропавловской крепости в 1919 году. Вместе с ним казнили великого князя Николая Михайловича, написавшего письмо о Распутине, так некогда возмутившее государыню. Он тоже был участником заговора против Распутина.
«Марина Грей рассказала мне историю о докторе Лазоверте, — пишет Радзинский. — Он купил в Париже квартиру и мирно жил, пытаясь изгладить из памяти кошмар той ночи. Однажды он уехал отдыхать на лето, а когда вернулся, увидел, что в его доме открыли ресторан. Ресторан назывался… „Распутин“!»[334]
Удивительным образом переплелись судьбы дочери Юсупова Ирины (той самой «Бэби», что кричала «Война!») и дочери Матрены Распутиной и Бориса Соловьева. Ничего не зная друг про друга, они встретились в Греции, обе под новыми именами и, абсолютно не подозревая, с кем свела их судьба, сразу же прониклись глубокой симпатией друг к другу, стали неразлучны. И только при расставании внучка Распутина призналась, кто она. Тогда ошеломленная дочь Юсупова сказала: «Мой отец убил вашего деда».
Глава 32
Скорбный путь Семьи
«Они должны приехать, — сердито проговорил крестьянин. Спустя несколько минут он произнес пророческие слова: — Волей или неволей они приедут в Тобольск и, прежде чем умереть, увидят мою родную деревню».
Ю. А. Ден «Подлинная царица»
«В с. Покровском была перепряжка, долго стояли как раз против дома Григория и видели всю его семью, глядевшую в окна».
Из дневника государя, 14 апреля 1918 года
Царская семья увидит дом Распутина дважды: на пути в ссылку и на пути к месту расстрела. «…Нам не говорят, куда мы едем (узнаем только в поезде) и на какой срок, но мы думаем, это туда, куда ты недавно ездила, — святой зовет нас туда и наш друг. Не правда ли странно, и ты знаешь это место <…> главное, что мы еще в России (это главное), что здесь тихо, недалеко от раки св. Иоанна. Не удивительно, что мы именно здесь»[335], — писала императрица своей верной фрейлине Анне Александровне Вырубовой.
Выяснилось окончательно: их везут в Тобольск. По свидетельствам очевидцев, государь к тому времени очень побледнел и похудел. Императрица владела собой. Оба рады были ехать в домашнюю сферу «их дорогого друга».
«Мы плыли мимо деревни — места рождения Распутина, и Семья, собравшаяся на мостике, могла созерцать дом старца, который ярко выделялся посреди изб. Это событие не было для них неожиданностью, так как Распутин это предсказал, и это стечение обстоятельств, казалось, еще раз подтверждало его пророческие слова»[336], — писал в мемуарах Пьер Жильяр.
А вот что отметил в своем дневнике государь по дороге из Царского Села в Тобольск: «6 августа. Забыл упомянуть, что вчера перед обедом проходили мимо села Покровского — родина Григория[337].
Мы ехали на пароходе в Тобольск и, когда проезжали мимо села Покровского, Она, глядя в окно, сказала мне: „Вот здесь Григорий Ефимович жил. В этой реке он рыбу ловил и нам иногда в Царское привозил“»[338], — рассказывал камердинер Николай Волков.
Последовали семь месяцев безропотного ожидания своей участи в доме тобольского губернатора. Родители занимались с детьми, помогали им делать домашние уроки, читая вместе книги, и прежде всего Библию — любимую (и единственную) книгу Григория Ефимовича, молились вместе.
Кажется, единственным человеком, который всерьез пытался спасти царскую семью из заключения, спасти от неминуемой гибели, был офицер царской армии Борис Соловьев — будущий муж Матрены Распутиной. Согласно некоторым источникам, сам государь открыл ему свою волю, и Соловьев пытался осуществить ее. Но это ему не удалось. План же заключался в следующем: Земский собор должен был обратиться к государю с просьбой вернуться на трон. Государь снова отрекся бы, на этот раз в пользу сына Алексея, а сам сделался бы патриархом. Императрица бы ушла в монастырь. Таким образом, последний из Романовых стремился к тому, с чего начиналось некогда царствование этой династии: молодым Михаилом Федоровичем на престоле царском и его отцом, вынужденно постриженным в монахи, на патриаршем престоле. Но этому плану не суждено было сбыться. Роковой срок близился, и «царей» повезли в неизвестность, в город их гибели, в Екатеринбург. Вот некоторые строки из отчета о последней поездке царской четы:
