И что вы думаете — из-под земли мы услышали пение! Жуть охватила меня. Они пели молитву „Спаси, Господи, люди твоя!“.
Гранат больше не было, оставлять дело незавершенным было нельзя. Мы решили завалить шахту сухим хворостом, валежником и поджечь.
Сквозь густой дым еще некоторое время пробивалось наверх их молитвенное пение»[345].
Так это было или не так, мы вряд ли уже узнаем до Судного дня. Но уже того, что нам известно, вполне достаточно, чтобы видеть не только масштабы, но и причины трагедии.
«Бог попустил эту страшную клевету, мучения — физические и моральные, которые ты перенесла».
Из письма государыни к Анне Вырубовой
«Ну, Матрешка, ты у меня злосчастная».
Г. Е. Распутин, слова к дочери
Варламов пишет: «С Распутиным и его духом боролись после революции ничуть не менее усердно, хотя и более успешно, чем до этого русские монархисты, русские националисты, русские философы, миссионеры, публицисты, государственные деятели, русские и нерусские масоны, еврейская пресса и весь мировой интернационал.
После смерти Григория большевики взялись за его семью. Удалось спастись только старшей дочери Матрене. Осенью 1917 года Матрена, „помня желание отца и государыни“, как говорила она на следствии, вышла замуж за поручика Б. Н. Соловьева. Брак оказался не слишком удачным. „Боря меня стесняется, т. е. не меня, а моей фамилии, а вдруг что-нибудь скажут <…> недаром дорогой мой отец сказал: ’Ну, Матрешка, ты у меня злосчастная’.“»[346]
Матрена с мужем бежали в Румынию, позже перебрались в Париж. У семьи не было денег, и бывший офицер пошел работать на автомобильный завод, а Матрена нанялась нянечкой и домработницей. В семье Бориса и Матрены родились две дочери, названные, возможно, в честь великих княжон — Татьяной и Марией. После смерти мужа в 1926 году Матрена переехала в Америку, где стала знаменитой укротительницей тигров. Она пережила большинство других непосредственных участников событий, развернувшихся вокруг ее отца. Матрена (Мария) Распутина умерла в 1977 году в Калифорнии от сердечного приступа на восьмидесятом году жизни. У нее остались внуки, которые и по сей день проживают на Западе. Одна из внучек, Лоранс, живет во Франции, но часто бывает и в России. Она сообщает некоторые подробности о жизни матери: «В 1926 году Борис Николаевич Соловьев умирает от туберкулеза. Положение вдовы с двумя детьми незавидное. Ресторан, ранее открытый супругом, обанкротился: в нем повадились обедать в долг бедные эмигранты. Однажды молодой женщине, танцовщице в кабаре, менеджер крупнейшего американского цирка предложил: войдешь в клетку со львами — возьму на работу. Перекрестившись — вошла. Так она стала укротительницей с именем „Мария Распутина“ — громкое имя привлекало публику. Арену Матрена покинула, когда ее ранил белый медведь. Еще одно мистическое совпадение: в Юсуповском дворце сраженный выстрелом Григорий Распутин рухнул на шкуру белого медведя»[347], — написал журналист Анатолий Меньшиков в «Российской газете».
У вдовы Распутина Прасковьи большевики отняли дом, а сама она, а также сын Дмитрий и невестка с маленькой дочкой были сосланы в Обдорск на строительство завода. Там они жили в бараках с другими ссыльными. Все они, предположительно, умерли в 1933 году в заводском бараке от дизентерии. Сын Григория умер 16 декабря — в годовщину смерти своего отца.
Среди тех, кто оставался верен своему другу и учителю, следует упомянуть в первую очередь Ольгу Лохтину и Анну Вырубову.
Лохтину арестовали в Верхотурье, где она тихо жила в келье-клети, пристроенной к сарайчику старца Макария. Ее привезли на допрос в Петроград. На вопрос следователя: «Вы к Распутину как относитесь, хорошо или нет?» — Лохтина коротко ответила: «Он меня исцелил», — и добавила, что считает его «старцем, который опытом прошел всю жизнь и достиг всех христианских добродетелей»[348]. Ни на какие провокации и уловки следствия она не поддалась и ничего компрометирующего Распутина не сказала.
Наверное, никому из сторонников Распутина не суждено было пережить столько горя, сколько выпало на долю Анны Александровны Вырубовой. В то время когда царь и царица находились в Царском Селе под домашним арестом, «подруга» была помещена в Петропавловскую крепость. В Трубецком бастионе бывшая фрейлина государыни содержалась как уголовная преступница. Ей приходилось в присутствии охраны переодеваться, пережить несчетное количество унижений и оскорблений. Как на лицо, бывшее в особо близких отношениях с Григорием Ефимовичем, комиссия возлагала на нее особые надежды и одновременно пылала к ней жгучей ненавистью. «Ужасно подумать, через что Вы прошли»
