Гансик кивнул. Гретхен не стала ему объяснять, что читать чужие письма нельзя. Она развернула сложенный лист. Там было написано:
Дорогая Гретхен,
у нас с папой отношения совсем разладились, так жить нельзя. Как все будет дальше, я пока и сама не знаю. Но по крайней мере несколько дней я поживу у Мари-Луизы. А вечером в любом случае зайду домой, и мы с тобой все обсудим.
Мама
Гретхен сложила письмо, сунула его обратно в конверт и сказала Гансику:
– Тут ничего не сказано о том, что она собирается меня забрать!
– Но именно это она имеет в виду! – отозвался Гансик. – Ведь меня же она спросила, хочу я пойти с ней или нет.
– Она пишет, что ее не будет несколько дней, – сказала Гретхен, кладя письмо на стол, – и что сегодня вечером она зайдет к нам. Вот тогда мы с ней и поговорим. Может, удастся ее убедить остаться дома!
– Я не собираюсь с ней разговаривать! – воскликнул Гансик.
– Ты совсем рехнулся, что ли?! – Гретхен покрутила пальцем у виска. – Что тебе мама плохого сделала?
– Так себя не ведут! – отрезал Гансик и посмотрел на Гретхен как на заклятого врага.
– Как – так?! – вспыхнула Гретхен, переходя на крик. – У нее проблемы с папой. Но папа наш тоже тот еще фрукт! Упрямства выше крыши! Если она хочет похудеть, хочет сама зарабатывать деньги, хочет учиться, то это ее личное дело! Тебе-то что до этого?! Разве тебе от этого станет хуже?!
– Пусть занимается чем хочет, только не за наш счет! – выпалил Гансик, выпятив грудь, как боевой петух.
– Что ты несешь! – Гретхен хлопнула ладошкой по столу с такой силой, что несколько перышек взлетело в воздух. – Что она такого делала за твой счет? Ты только повторяешь за папой всякий бред!
– Ничего я ни за кем не повторяю! – завопил Гансик в ответ. – Это ты ничего не соображаешь! Тупица! А папа знает, что говорит! Просто так болтать не будет!
– А где он, кстати? – спросила Гретхен.
– Где-где… На работе, ясное дело, – ответил Гансик, слезая с кровати. Он подошел к столу, взял в руки перо неестественного ядовито-зеленого цвета с этикеткой «ПЕТУХ КРАШЕНЫЙ» и принялся ощипывать его, пока в руках не остался один голый стержень. – Он сегодня, между прочим, из-за мамы пропустил важное совещание. Должны были обсуждать экспорт целого миллиона центнеров макарон! И если у них теперь эти макароны не купят потому, что папа пропустил совещание, то виновата в этом будет мама!
– Нет, ты точно сбрендил! – Гретхен была вне себя от ярости. У нее пропало всякое желание разговаривать с братом. Это надо же придумать! Идиотизм какой-то. И откуда он такого набрался?
Гретхен пошла в кухню. С тяжелым вздохом она опять взялась за уборку: собрала весь мусор и даже протерла пол. За работой она продолжала размышлять о Гансике: и какая муха его укусила? Ведь они с мамой жили душа в душу. Папа даже дразнил его – называл маменькиным сыночком. А еще совсем недавно Гансик заявлял, что ни за что никогда не женится, потому что ему нужна только жена, похожая на маму, а второй такой точно не найти.
Гретхен покачала головой и пробормотала:
– Дурдом, полный дурдом!
Она посмотрела на сырой пол и задумалась: оставить так сохнуть или вытереть? «Лучше вытереть, – решила она. – И займется у нас этим Гансик! Милое дело для него!»
– Гансик, п заверещал как оди сюда! – крикнула она.
Никакой реакции. Гретхен пришлось позвать его еще несколько раз. Наконец он явился и, услышав, что придумала Гретхен, покрутил пальцем у виска.
– Я тебе что, уборщица?! – возмутился он.
– А я, по-твоему, кто? Я тоже не нанималась тут свинарник разгребать! – На Гретхен, при всем ее мягком характере, вдруг накатила такая ярость, что она не выдержала и запустила половой тряпкой в брата.
Мокрая грязная тряпка угодила в стену, но по дороге задела Гансика – попала краешком ему прямо в глаз. Гансик заверещал как резаный и запричитал: «Ой, мамочка! Мамочка моя!» Гретхен громко захохотала, как-то дико и неестественно – наверное, это был истерический приступ.
Гансик, прикрыв одной рукой поврежденный глаз, бросился к сестре, чтобы наподдать ей как следует, но между ними стояло ведро. Он запнулся, ведро опрокинулось, десять литров грязной воды растеклось по кухонному полу. Гансик поскользнулся и шмякнулся в лужу, подмяв под себя ведро, которое тут же треснуло и раскололось на части – хрупкая пластмасса, не предназначенная для таких испытаний, не выдержала нагрузки.
