– Вы совершенно правы, – ответил Эйвери, сверля его взглядом. – Думаю, в этом виноват прекрасный сельский воздух.
Вошла леди Биртвелл. Мужчины встали, когда та критически оглядела гостей, сидевших за столом.
– Экипажи будут поданы к парадному подъезду, чтобы отвезти вас на утреннюю службу, – объявила она. – Если кто желает прогуляться, до церкви идти минут двадцать. Слуги покажут дорогу.
По выражению лиц гостей стало видно – почти все начисто забыли, что сегодня воскресенье. Их мысли всецело поглотил столь долгожданный скандал. Эйвери принесли тарелку с яйцами, беконом, колбасками и почками. Он принялся за еду, пытаясь припомнить, испытывал ли он когда-либо столь неистовый гнев.
Гнев перемешался с горем и чувством вины за смерть Пирса. Эйвери сильно расстроился, застав Лору Кэмпион в Лондоне и догадавшись, что та задумала. Однако сейчас он оказался во власти лишь одного желания – вытрясти из Лоры всю душу. Даже то обстоятельство, что Эйвери сердился и на себя, не смогло избавить его от подобного намерения.
Эйвери через силу беседовал с соседями по трапезе на темы, уместные для воскресного дня, избегая скачек, скандалов в королевской семье, судебных разбирательств последних преступлений и большинства спектаклей. Хозяйка дома все равно не одобрила бы подобные разговоры, так что беседы носили нейтральный характер.
Во время отрывочного обсуждения кончины престарелого королевского кузена и возможности объявления траура при дворе раскрылась дверь и появилась Лора. Она тяжело опиралась на руку слуги. Джентльмены встали и снова сели, когда она устроилась за столом. Все это напомнило Эйвери стаю чибисов, от страха вспорхнувшую со вспаханного поля, когда мимо пролетал ястреб, затем снова опустившуюся на землю.
– Доброе утро, – обратилась Лора ко всем, затем сказала слуге: – Мне, пожалуйста, чай и гренки.
– Леди Лора, сегодня вы очень бледны, – заметила леди Амелия, мило улыбаясь.
Эйвери взглянул на нее с неприязнью. Черт подери, как это ему пришло в голову, что эта кошка с острым язычком может подойти ему в качестве жены? Лора действительно раскусила ее.
– У меня сильно болит лодыжка, – ответила Лора. – Как это любезно с вашей стороны, что мое здоровье вас так озаботило.
Эйвери чуть не улыбнулся, но тут же вспомнил, что он зол на Лору. Если не считать бледности, эта презренная женщина выглядела невозмутимой. «Настоящая актриса, – подумал он. – Ни капли стыда, ни совести».
В столовой воцарилась тишина, слышался лишь стук ножей о тарелки и звон чашек, когда их опускали на блюдца. Остальные гости не знали, куда смотреть – на Эйвери, на Лору или в свои тарелки. А чего они, собственно, ожидали – что Эйвери бросится на колени перед Лорой и попросит ее руки? Ну что ж, он мог хотя бы дать им повод для того, чтобы посплетничать.
– Леди Лора, у вас ведь болит нога. Наверное, вы пожелаете, чтобы вас отвезли в церковь.
Все взгляды устремились на нее.
– Разумеется, я не смогу отправиться туда пешком, – согласилась Лора и отпила глоток чая. Глядя поверх чашки, она встретила взгляд Эйвери. В ее глазах ничего не удалось прочитать. Ночью Эйвери мог бы поклясться, что заглянул ей в душу. Ночью он поверил, что полюбит то, что обнаружит в ней.
– Тогда, может быть, я отвезу вас в своем фаэтоне? Сиденье в нем не высокое, вам будет удобно.
– Как вы добры, лорд Уикхем. Это было бы чудесно.
«Эта развязная женщина даже не покраснела, даже ни на секунду не задумалась».
– Отлично. Буду ждать вас у подъезда в десять часов.
Эйвери отвезет ее в церковь и станет поддерживать лишь самый банальный разговор. Он сядет рядом с ней на церковной скамье. Эйвери будет искать для нее нужный псалом. Он станет вести себя безупречно, пока нервы Лоры не натянутся, точно скрипичная струна, а затем отвезет ее в глубь парка и… решит эту проблему.
