– Эйвери?
Лора читала об этом, но Пирс никогда так не ласкал ее. Эйвери заставил Лору умолкнуть столь глубоким и страстным поцелуем, что все ее тело изогнулось над постелью. Он крепко держал Лору, а его губы, язык и зубы делали все, чтобы она полностью забыла о всяких запретах. Она вцепилась в простыни, дышала отрывисто, хрипло молила его, но он был неумолим. Лора содрогалась, трепетала, чувствовала приближение экстаза. Пульс громко стучал у нее в ушах.
Тут Эйвери грубо выругался, и Лора догадалась, что не пульс стучит у нее в ушах. Стучали в дверь, за ней послышался встревоженный женский голос. Эйвери накрыл Лору простыней. Другой простыней он повязал себя вокруг пояса. Вдруг дверь, которую Лора уговорила Эйвери не запирать, распахнулась. На пороге показалась леди Биртвелл. Позади нее виднелись неясные очертания Меб и других людей, толпившихся в коридоре.
Леди Биртвелл громко захлопнула дверь, оставив остальных в коридоре.
– Эйвери Фолконер, как вы могли? – властно спросила она, размахивая чем-то. В ее руках оказалась туфля Лоры, которую та ухитрилась сбросить вчера вечером, пока Эйвери открывал дверь спальни. План Лоры сработал, но теперь ей стало не по себе – нервы напряглись, не давали покоя угрызения совести. «Алиса, думай об Алисе».
– А ты, Лора Кэмпион, слов не нахожу, как я огорчена. Слава богу, твоя мать не узнает об этом, бедняжка ведь уже умерла. Ну, уж от вас я такого никак не ожидала! – Леди Биртвелл обратила свой взор к крестному сыну. – Что скажете в свое оправдание?
– Кто знает об этом? – холодно спросил Эйвери. Лора с близкого расстояния видела, как напряглось тело Эйвери, как сжались кулаки, но его голос не выдавал ничего, кроме вежливого любопытства, порожденного скукой.
– Как кто знает? Только представьте, об этом известно всей прислуге, будь она неладна! – отрезала леди Биртвелл. – Леди Амелия нашла эту туфлю, когда шла к мисс Гледмен спросить о чем-то. Она немедленно принесла ее мне, и поступила очень правильно. Леди Амелия подумала, что с тобой, наверное, что-то случилось, раз ты бродишь кругом в одной туфле. – Леди Биртвелл сердито взглянула на них обоих. – Ну, Фолконер? Что вы намерены делать после этого?
– Я ничего не могу поделать, раз леди Амелия такая похотливая маленькая сплетница, – протянул Эйвери. – А пока я намерен одеться и позавтракать.
Пришедшая в ярость вдова воздела руки к небу, будто моля, чтобы Господь дал ей силы.
– Как вы намерены поступить в отношении леди Лоры?
Эйвери резко обернулся и взглянул на Лору. Она почему-то с недовольством подумала, что Эйвери сейчас смотрит на нее без всякого вожделения. Раздражение помогло Лоре встретить взгляд его зеленых глаз почти спокойно. Но она ждала взрыва гнева.
– Как тут еще можно поступить, я женюсь на ней, – спокойно ответил Эйвери.
– Благодарю милосердное провидение за это. – Но в голосе леди Биртвелл не прозвучали благодарные нотки. Она чуть приоткрыла дверь, сердито отдала какое-то распоряжение, и Меб бочком прошла в комнату. – Отведите свою хозяйку вон туда. – Леди Биртвелл жестом указала в сторону гардеробной. – Оденьте ее, а я проверю, не околачивается ли здесь кто-нибудь, – приказала леди Биртвелл, вышла и решительно захлопнула дверь.
Лора завернулась в простыню, соскользнула с постели, не глядя на Эйвери, и, преодолевая боль, последовала за Меб, которая на ходу собирала разбросанную одежду. Служанка закрыла дверь гардеробной и прижалась к ней спиной.
– О чем вы только думали? – строго поинтересовалась она.
– Я хотела вернуть Алису. У меня получилось, – ответила Лора, натягивая нижнюю юбку. Жаль только, что она не смогла убедить себя в том, что дело только в Алисе. За одну ночь она узнала, каково быть любимой мужчиной, которого сама любишь. Теперь Лора будет спать с ним в течение всей брачной жизни, однако она лишилась права признаться ему в своих чувствах или даже рассчитывать на ответную любовь. – Перестань читать нотации и застегни мой корсет.
– Но ведь разразится скандал! – Меб резко затянула шнурки.
– Леди Биртвелл не допустит никакого скандала, а он женится на мне. Я стану законной матерью Алисы. – Лора тут же набросилась на Меб, раскатывавшую ее чулки. – Что ты там бормочешь? – резко спросила она и села, чтобы снять давление на лодыжку. Наверное, она ночью снова вывихнула ее, лодыжка нестерпимо ныла.
