— Я чего-то не понял? Он сказал, что пришел сюда один.
— Это не его вина. Я…
Он резко дергается со своего места и врезается в меня. Его тело тяжелое и твердое. Я кричу, когда он сбивает меня со стула, и мы падаем на пол. Рукой он плотно обхватывает мое горло, придавливая к грязному бетону, и я извиваюсь, отчаянно пытаясь вырваться на свободу.
— Ты, блядь, змея, — шипит он. — Ты даже не должна быть здесь.
Я крепко зажмуриваюсь, придя в ужас от черепа в нескольких сантиметрах от моего лица. Теперь понятно, зачем он наколол его, потому что я ощущаю настоящий ужас от этой татуировки.
— Но я… — я хриплю, мои легкие горят. — Я здесь. Я могу помочь тебе.
— Зачем тебе помогать мне? — требует он. — Ты не одна из нас. Тебе, блядь, нельзя доверять.
Мне нельзя доверять, знаю, но я должна заставить его поверить, что можно.
— Я рассказала тебе свой глубочайший темный секрет, зная, что он может убить Джая и меня, — выдавила я, открыв глаза. — Он мне не знаком. Меня не волнует, выживет он или умрет. Ты можешь мне доверять.
Расплывчатые точки танцуют перед моими глазами. При обычных обстоятельствах я бы паниковала, но сейчас мне это предпочтительнее, потому что они закрывают часть его ужасной татуировки. Интересно, убьет ли он меня, если скажу, что знаю: братство — это просто прикрытие для поиска «новых мускулов». Наверняка.
Он внимательно смотрит на меня.
— Мне следует прикончить тебя и подвесить на перилах. Никто не будет скучать по тебе. У тебя нет ни друзей, ни семьи. Твое убийство никого не взволнует.
— Ты можешь убить меня, — хриплю я. Он сжимает пальцы вокруг моего горла, и я жалею, что вообще открыла рот. — Но тогда ты ни у кого не выяснишь намерений Джая — при условии, что у него они есть.
Череп скрепит зубами.
— У меня есть свои люди. Люди, которым я могу доверять.
— Он никогда не заговорит с твоими людьми. Если ты сомневаешься в нем, тогда ты нуждаешься во мне, — я дышу с трудом, отчаянно пытаясь вдохнуть. — Он доверяет мне.
— И с чего это я должен доверять тебе?
Давление его захвата ослабевает — он дает мне немного времени поговорить.
— Потому что у меня есть цена. Я не боец и не преступница. Я не хочу иметь ничего общего с тобой и твоими делами.
Череп склоняет голову набок, и это пугает. Все в нем вселяет ужас.
— Чего ты хочешь?
— Деньги и билет на самолет в один конец.
Его черные губы изгибаются в кривой ухмылке, пустив мороз по моим венам.
— Смотрю, ты пытаешься заключить сделку с криминальным авторитетом. Может, котенок на самом деле все-таки лев?
Я не лев, черт возьми, да и до котенка едва дотягиваю. Потому что я — это напуганный, маленький мышонок, пытающийся спрятаться в тени. Мне не хочется заключать сделку с Черепом. Я просто хочу обговорить способ избежать смерти прямо сейчас. Мы все знаем, как плохие парни подходят к своим сделкам: когда все заканчивается — приветливая улыбочка и пуля в затылок. У Черепа нет ничего, что он может предложить мне.
— Я тебе вот что скажу, — он приближает свое лицо еще ближе к моему, достаточно для того, чтобы наши губы соприкоснулись. — Ты выяснишь, что Джай замышляет, и я освобожу тебя от второго раунда.
— Ты можешь это сделать?
Он кивает.
— Я могу сделать все.
Он обрушивает свои губы на мои, а пальцами снова сжимает мое горло. Я по-прежнему не шевелюсь, чтобы сохранить последний глоточек воздуха в легких. Его влажный язык пробивает себе дорогу между моих губ и, когда он проскальзывает в мой рот, я хочу укусить его, наказав за вторжение. Но не делаю этого... потому что мне дорог мой язык. Я изо всех сил зажмуриваюсь, не желая, чтобы этот ужасный момент до конца жизни пугал меня. Подумать только, ведь существуют же женщины, мечтающие быть с этим мужчиной. Меня тошнит.
Закончив исследование каждого миллиметра моего рта, он отстраняется и ослабляет хватку на моем горле. Его темные глаза встречаются с моими, самодовольная ухмылка появляется на губах. Череп доказал свою точку зрения. Он может делать что угодно, и никто не в силах его остановить. Я поняла это.
— Это все, на что ты надеялся? — я невозмутимо сглатываю, смачивая болезненную сухость в горле.
