- По носу вижу.
Мне не хотелось признаваться в своем поражении.
Я подыскивал слова, чтобы объяснить ему, что в общемто я славный малый, что границу перешел нечаянно, хотя знал, что он на это скажет - "не все ли равно, нечаянно или чаянно", - но слова надо было отыскать, иначе бы я остался "сволочью" не только в глазах Симера, но и в своих собственных глазах.
- Я же не могу любить тебя!
На лице у Симера выразилось недоумение. Что это, мол, за шуточки, но я был серьезен.
- Конечно, нет. Я не женщина. Но при чем тут я, когда речь о докторе?
- Она мне друг, и только. Такой же друг, как и ты.
Не больше!
- Она красивая, - сказал Симер.
- Ну и что? - возразил я. - Разве у меня не могут быть красивые друзья? Разве ты, добрый дядюшка, заступник женской доли, не способен допустить такое?
- Может, ты и не сволочь, но студент и умник до мозга костей! вздохнул Симер.
Утром я встал пораньше, чтобы успеть на поезд. По лугам и полям стелился туман, а за туманом пели петухи, за петухами попыхивал трактор, и это была жизнь.
Капли росы оседали на плечи, на лицо и волосы. И петушиные крики, и пыхтение трактора западали в душу.
А там за туманом, за петухами и трактором скрывалось что-то неведомое, и я старался разгадать это неведомое, удержать его. Тогда бы им заполнилось утро, и не только это утро.
На станции купил билет, посмотрел расписание, вышел на перрон. И тут я осознал то неведомое. Я переступил еще одну границу.
Мне стало легко и страшно.
Рельсы улетали в туман парой вальдшнепов.
Тяжелым и серым пластом улегся у рельсов перрон, а по нему шла она.
Я подумал, как хорошо, что я наконец дождался утра, когда из тумана, из неведомого навстречу мне идет моя любовь.
- Я пришла проститься, - сказала она.
