Я резко села, отбрасывая пуховое одеяло. Разговаривавшие смолкли, обернулись ко мне.
– Как ты? – спросила леди Инта.
– Что за представление ты устроила? – одновременно с ней воскликнул Бэрин. Он так резко склонился ко мне, что я не успела отпрянуть: Волк схватил мою руку, выворачивая ее тыльной стороной вверх. От запястья к локтю шла неровная полоса, похожая на давний, заживший шрам. Бэрин легонько потряс мою руку: – Что это? Что это, я тебя спрашиваю?!
– От… отпусти меня… – Я дернула руку, но его пальцы только сжались сильнее – до боли. – Отпусти меня!
– Бэрин, – предостерегающе сказала леди Инта. Отстранила деверя – тот оскалился, но отступил. Присела рядом со мной на край высокой постели. Не пытаясь коснуться, указала на мою руку: – Лисса, ты произнесла обратное Слово переноса, но забыла снять его действие. Из-за этого у тебя на руке открылась рана, как у Рика…
– Что я сказала? – перебила я, озираясь. Снова в спальне Бэрина: каким образом на этот раз? Наррон притащил меня сюда?
– Тебе стало плохо, – пояснила леди Инта, заметив мое недоумение. – К счастью, в конюшню заглянул Бэрин узнать, как дела у Рика…
…и отнес меня к себе. Завтра все женское население замка спросит, и каков же Бэрин в постели. Кто с ним еще не любился, понятно. Если таковые здесь остались…
– Я… мне стало плохо… от запаха… когда я разбила склянку…
– Запаха? – Инта глядела, сдвинув брови. – Это Лунная трава, употребляется для одурманивания оборотней, чтобы не было так больно при травмах… На людей она не действует, поэтому Рику и пришлось потерпеть.
Вот я себя и выдала! По счастью, Бэрин не придал нашему разговору никакого значения. Спросил резко:
– Ты владеешь Словами, Лисса?
– Чем?
– Люди называют их заклинаниями или заговорами, – пояснила Инта. – Колдовством.
Я почесала зудящую руку – шрам затягивался и бледнел прямо на глазах. Сказала угрюмо:
– Я даже не знаю, что такое перенос!
– Слово переноса переносит все, что ты чувствуешь, на другого, его можно употреблять также для своей защиты. При обратном переносе ты взяла на себя боль Рика, но совершенно неграмотно – поэтому у тебя самой открылась рана…
– Я… я не знаю… – Я и правда не знала, что умею это делать. – Я просто представила, что он чувствует, и вот…
Двое переглянулись.
– Давай покажем ее Фэрлину.
– НЕТ!
Я соскочила с кровати, запуталась в одеяле, едва не упала, Бэрин машинально подхватил меня и тут же отпустил, когда я толкнула его в грудь и прянула в сторону. Больно ударилась о тяжелое кресло, едва не опрокинув его, и заметалась по комнате, не понимая, где двери. – Нет, нет, нет! Пожалуйста, нет!
– Тише, тише!
Бэрин отступил, леди Инта, наоборот, шагнула ко мне. Подняв руки, она заговорила – тихим, ровным, успокаивающим голосом. Но прошло, наверное, немало времени, прежде чем я справилась со слепой паникой, перестав метаться и кидаться на стены, и прислушалась.
– Лисса. – Леди не делала ни шага ко мне. Просто стояла, глядя серьезно и печально. – Не надо бояться. Если не хочешь, никто тебя не заставит.
Я еле выдавила:
– П-правда?..
– Клянусь тебе в этом. Ты в полной безопасности.
– Я м-могу уйти?
– Да, конечно, если тебе лучше, иди.
Косясь на неподвижного Бэрина, я скользнула вдоль стены к выходу: Волк лишь провожал меня взглядом.
Мои соседки уже спали. Я даже позавидовала им: никаких ужасов, никаких тайн, твердая вера, что Волки не причинят им никакого вреда! Я нырнула в постель, не раздеваясь: меня все еще колотило от пережитого. Слово переноса; ужасный, горько знакомый мне запах; кровь из-под пальцев; предложение отдать меня лорду Фэрлину…
* * *
– Фэрлин!
Такая улыбка появлялась у Инты на губах только в одном случае: при виде мужа. Он побыстрее отвел глаза от обнявшейся пары – чтобы никто не прочел в его взгляде то, что он ощущал: зависть, ревность. Тоску.
Наконец Фэрлин явно неохотно разжал руки: не будь его здесь, объятия наверняка бы продолжились дольше и дальше. Быстро шагнул к нему, прикоснулся холодной щекой к щеке:
– Брат.
– Брат. Как поездка?
– Удачная.
– Ты голоден? – Жена наполняла ему кубок. Алчно поглядывая и на нее и на еду, Фэрлин рассмеялся:
