Ведь такой… подготовленный охотник на оборотней оказался не всеведущ; думает, серебро может причинить ей вред! Ему стоило бы взглянуть на серьги, браслеты, кольца и застежки для волос, которыми украшают себя она и ее сородичи. Не им, выходцам с Черных земель, бояться лунного серебра…
Найна тоже улеглась. Смотрела в глаза звездам. Только им она могла признаться, что пугает ее больше всего: невозможность перекинуться. Тогда, в самый первый миг, она попыталась – вернее, все ее естество рванулось к другой, звериной, яростной ипостаси. И ударилось о глухую стену, поставленную, несомненно, этим песьим ошейником. Ее располовинило, будто колдун ампутировал ей конечность, без которой она слаба и беспомощна. И почти лишена своей магии. Фэрлин говорил, что бо́льшая часть Силы исходит от их второй сущности. И сейчас она в этом убедилась.
…как там поговаривает Берта? Будет день – будет и пища? Надо спать, набираться сил для нового дня и новой схватки…
Наутро Хантер отстегнул «поводок» и развязал ее. Найна с недоверчивым изумлением следила, как, присев рядом на корточки, он молча и быстро распутывает узлы – и собственные, и те, что добавила она, пытаясь освободиться. Неужели за ночь передумал и решил ее отпустить? Не очень разумно, ведь теперь уже она его не отпустит!
Веревка послушно и легко скользит с израненных запястий и лодыжек и беспечной змейкой уползает в мешок колдуна…
Найна поднялась, с удовольствием потянулась, разминая и растирая конечности. Следила за сосредоточенным Хантером – тот, не обращая на нее внимания, разворачивал сушеное мясо.
– А ты ничего не забыл? – Она выразительно постучала ногтями по ошейнику. Колдун вскинул взгляд. Сказал невнятно, отрывая белыми зубами – все целые, как жаль! – жесткие мясные волокна:
– Не забыл. Просто кое-что добавил. Надоело таскать тебя на себе, теперь сама пойдешь за мной как миленькая.
– С какой стати?
– Теперь ты не сможешь уйти от меня дальше, чем на пятьдесят ярдов – ошейник задушит. И… – он внимательно следил за ее руками, – убить меня тоже не можешь – случится то же самое.
Вряд ли он вставал и подходил к ней ночью, она бы сразу проснулась. Но вот колдовства и впрямь могла не почувствовать… Найна, застыв, смотрела в его сощуренные глаза – теперь в них пробивалась еще и насмешка: ну что, мол, делать будешь?
Что делать, что делать – проверять! Вся ее природа кровожадно звала опробовать сразу второй вариант, но руки и ноги еще не отошли, и Найна не чувствовала себя способной справиться с полным сил мужчиной. Еще и колдуном к тому же.
Она круто повернулась на пятках и пошла по берегу ручья прочь. По течению: так она неизбежно выйдет к Обсидиану. Заметила незаконченное движение колдуна: казалось, тот хотел остановить ее, но передумал. Наслаждаемся свободными движениями – неужели так и отпустит? – и одновременно считаем шаги. И прислушиваемся к ошейнику. Шевельнулся? Сделался туже? Показалось, показалось… конечно, показалось…
Так ей «казалось» до тех пор, пока шипы вновь не впились в кожу. Еще шаг… еще… Упала? Можно и на четвереньках… и ползком… да ползи же!..
…ползи…
…впе… ред…
Найна не услышала и не учуяла его приближения: слишком была занята борьбой за глоток воздуха. Поняла, что колдун рядом, лишь по тому, что хватка ошейника неожиданно ослабла. Упершись лбом в землю, Найна дышала, дышала… и дышала. Придя в себя, повернула голову: все это время Хантер сидел рядом с ней на корточках. Молчал. Смотрел.
Произнес задумчиво:
– Оставим двадцать ярдов. Иначе однажды ты сдохнешь прежде, чем я тебя найду.
Найна плелась за человеком. Ее даже не интересовало, куда они идут. Попытка была неудачной. Значит, остается только одно: выбрать время и попробовать справиться с колдуном… оглушить, обездвижить, откусить ему пальцы, наконец… а, откусить человечьими зубами не удастся! значит – отрезать. Картины расправы, одна другой кровожаднее, вставали перед глазами, но даже они не могли ее взбодрить. Придется пока отказаться от сопротивления, набраться сил. Раны у нее заживают быстро, силы и ловкости прибудет… и он пожалеет, о, как он пожалеет!
