А. И. Шахурин и два его заместителя стали Героями Социалистического Труда.
Позднее, во время одной из встреч летом 1972 г. Алексей Иванович говорил мне: «Я очень много улыбался в своей жизни. Часто и на работе. И у Сталина всегда улыбался. И, наверное, все- таки не боялся его, хотя и высоко уважал…»
Великую Победу над фашистским блоком наша авиационная промышленность встретила достойно. Ведь, начиная с середины войны, потребности Советских Военно — Воздушных Сил в боевой технике удовлетворялись практически полностью. В последний «полный» военный год — 1944‑й — авиастроители дали фронту более 40 тыс. самолетов.
Но Шахурина ожидали новые неожиданности и тяжелые испытания. Болезненную подозрительность Верховного ловко использовали сатрапы Берии. По нелепому, смехотворному обвинению за «злоупотребление и превышение власти при особо отягчающих обстоятельствах» прославленный нарком был арестован. Как свидетельствуют архивные источники по делу бывшего начальника Главного управления контрразведки, а затем заместителя министра внутренних дел В. С. Абакумова, его сотрудники «в течение трех недель допрашивали Шахурина непрерывно днем и ночью», а сам Абакумов заявлял обвиняемому — «признается он или не признается в тягчайших преступлениях, все равно он, Абакумов, его расстреляет». Но Алексей Иванович мужественно вынес все мучения, никого не оговорил, не потянул за собой…
В мае 1946 г. Военная коллегия Верховного Суда приговорила
А. И. Шахурина к 7 годам тюремного заключения. Одновременно по тому же сфабрикованному делу были осуждены главком ВВС Главный маршал авиации А. А. Новиков и еще несколько высших руководителей Военно — Воздушных Сил и отделов ЦК ВКП(б).
На свободу А. И. Шахурин вышел в 1953 г. больным человеком. (В одиночке внутренней следственной тюрьмы, лишенный даже прогулок, он перенес тяжелый инфаркт.) Но он сразу же начал работать, получив назначение на должность первого заместителя министра авиационной промышленности. Оказался в положении «заместителя собственного заместителя».
К сожалению, возвращение Алексея Ивановича в авиационную промышленность было непродолжительным. Он перенес еще несколько сердечных заболеваний и перешел на работу в Государственный комитет Совета Министров СССР по внешним экономическим связям заместителем председателя. Занимался вопросами сотрудничества стран СЭВ в области оборонной промышленности. Но подорванное в заключении здоровье продолжало ухудшаться, и осенью 1959 г. он был вынужден выйти на пенсию…
Итак, в ходе подготовки к Всесоюзной научной сессии ее Оргкомитет в числе первых решил пригласить в качестве ее почетного гостя прославленного авиационного наркома. Мне удалось найти номер его домашнего телефона. Я позвонил Алексею Ивановичу, представился, сообщил о наших планах и передал ему приглашение Оргкомитета.
Он одобрил тему предстоящего научного мероприятия, поблагодарил за внимание и тут же ответил, что, к сожалению, по состоянию здоровья не может принять в нем участия. Однако с того времени мы постоянно держали связь друг с другом, обменивались новостями и обсуждали разные вопросы. Чаще всего телефонные беседы были довольно продолжительными: я чувствовал, что Алексей Иванович очень нуждается в тесном творческом общении.
Вечером 7 мая 1971 г., после завершения работы нашей сессии в Московском доме ученых, я позвонил А. И. Шахурину и подробно рассказал о всех выступлениях, в том числе наркомов военных лет М. Г. Первухина, П. Н. Горемыкина, С. 3. Гинзбурга, Г. М. Орлова, И. В. Ковалева, замнаркома В. С. Бычкова и др. Сообщил, в частности, о несколько необычном выступлении академика С. А. Христиановича, который в критическом плане отозвался о некоторых действиях известного авиаконструктора и замнаркома А. С. Яковлева. Алексей Иванович тут же поддержал мнение академика, заметив, что «этот мой заместитель по опытному самолетостроению обладал сложным характером и иной раз подходил на Остапа Бендера в авиации…»
Шахурин пообещал мне подготовить письменный текст своего несостоявшегося выступления на сессии. Пригласил меня приехать к нему в гости на подмосковную госдачу. Но несколько раз мы откладывали этот визит из–за его плохого самочувствия.
