Глава четвертая
Тигровая падь
Самолет доставил на стан полевую радиостанцию и девушку с вьющимися волосами, золотым ореолом осеняющими мягкие черты лица. Девушке на вид можно было дать не больше восемнадцати лет. Взглянув на ее хрупкую фигурку, Воробьев подумал, что эта девушка не выдержит всех трудностей таежного похода. Пожалуй, лучше будет отослать ее домой, поближе к папе с мамой.
— Нина Дмитриевна Одуванчик, — отрекомендовалась девушка, первая протянув маленькую крепкую руку. — Послана к вам коллектором и радисткой. Вы знаете, товарищ начальник, мне у вас очень понравилось. — Внимательные голубые глаза с чуть заметной тревогой встретились с глазами геолога. Готовый сорваться с языка Воробьева совет — ехать назад, почему-то обернулся стереотипной фразой:
— Очень приятно. А меня называйте — Николай Владимирович... Воробьев. Значит, будем работать вместе.
Антип Титыч Юферов, отозвав Воробьева в сторону, забубнил:
— Ну чего... Ну чего вы нашли приятного? Не понимаю! Возиться с нею в дороге? Отошлите, ради бога, этот «одуванчик» обратно. Ей пионервожатой быть или ребятишек в детском саду на прогулку водить. Хлебнем с ней горя, поверьте старому таежнику. Одуванчик! Не хватало у нас еще одуванчиков, лучше бы уж багульником называлась, все же растение таежное, а то... одуванчик! — Он сердито дернул себя за ус и снова раздраженно повторил: — Одуванчик! Дунь на нее — рассыплется! Тоже нашли кого послать в тайгу.
— Поговорите с ней сами, Антип Титыч, — взмолился Воробьев. — Я вас уполномачиваю. Расскажите ей о трудностях, может быть, сама обратно запросится.
— Поговорю, пожалуй, а то прислали ребенка...
Юферов расправил усы и решительно зашагал к палатке девушки. Нина сразу поняла о чем будет говорить с ней этот на вид угрюмый, медлительный человек, встретила его приветливо. К такому приему она была подготовлена заранее. Провожая ее на стан, начальник управления Постриган сказал:
— Вас, возможно, попытаются спровадить обратно. Не сдавайтесь, держитесь по-комсомольски. Там, знаете, есть такой буровой мастер Юферов. Хороший старик, но со странностями. Против вас будет.
Присев на чурбак, заменяющий табуретку, Антип Титыч откашлялся для начала и вымолвил:
— Н-да... в тайгу собрались... Она, матушка, неприветлива. В тайге разные звери живут, —продолжал свою линию Юферов, — медведи...
— И зайчики..., — добавила девушка, пряча смеющиеся глаза под ресницами.
— Тоже и рысь... Опасное животное.
— Бурундуки..., — мечтательно продолжала радистка, сложив руки на коленях и покусывая губы, чтобы сдержать смех.
— Бурундуки, те — ничего, те на людей не бросаются, а вот медведь другое дело... Где ему, бурундуку, — с неловкостью заключил Антип Титыч, почувствовав, что девушка разгадала, его ход.
— Знаете, оставьте свой сказки, — сказала девушка и откровенно рассмеялась. — Меня все равно не испугаете, давайте-ка я лучше вам пуговицу пришью, видите, на ниточке болтается.
От радистки Юферов пришел хмурым, сердитым. Он ругал себя за то, что так неразумно затеял все это дело.
— Уговорил? — Спросил его Воробьев, когда тот вернулся на полянку, где геолог расположился почистить ружье.
— Где там, — Антип Титыч махнул рукой, — пуговицу мне пришила, а сама смеется, — не запугаете, говорит, мне уже двадцать лет. У меня, говорит, отец охотник. Мы с ним в приморской тайге не таких зверей видели как ваши бурундуки. Вас, говорит, в тайгу пускать одних опасно... Это меня-то!.. Все пуговицы, говорит, растеряете. Да... Удивительно настойчивая молодежь пошла. Этой девчонке в городе, в садике гулять, а она — в тайгу... Я, говорит, никаких ваших трудностей и знать не хочу.
Впрочем, скоро Воробьев и Юферов убедились, что радистка не будет для них обузой. Она оказалась на редкость веселой и неунывающей девушкой. В тот же день она наладила радиостанцию, связалась с геологоразведочным управлением. Выслушав отчет Воробьева, Андрей Ефимович Постриган поторопил с выходом.
***
Директор совхоза Иннокентий Слепцов сдержал свое обещание — прислал оленей и вдобавок выделил опытного провожатого. Через день, на заре, экспедиция тронулась в путь.
