Теперь надо было дождаться прихода дня, не привлекая внимания. И об этом он подумал заранее, - до Киевского вокзала было рукой подать.
На Киевском вокзале жизнь то ли еще, то ли уже, но бурлила вовсю. Андрей купил газету и уселся на свободное место среди пестрой толпы в зале ожидания.
Киевский вокзал был для него самым знакомым и, наверное, самым нелюбимым вокзалом Москвы. На него он приезжал в Москву, когда еще жил в Кишиневе, на него ходил встречать и провожать друзей и знакомых своих родителей, вечно перетаскивая какие-то тяжести. Здесь во все времена царил юг России, - слышна украинская и молдавская речь, галдят пестрые цыгане, не изменяющие своим обычаям и традициям ни при каких властях.
Андрей задремал, не опасаясь, что его обворуют, ибо его вид не мог спровоцировать таких серьезных людей, как воры Киевского вокзала.
Так незаметно пролетело часа три.
План был прост: зайти в школу дочери и повидаться с ней во время перемены. Потом вернуться на корабль. Дальнейшее представлялось смутно, хотя и казалось вполне определенным.
До школы, с учетом всех пересадок, надо было добираться максимум минут тридцать. Занятия начинались, кажется, в половине девятого. Значит, первая перемена начнется в четверть десятого.
Андрей спустился в метро.
Как же здесь было хорошо!
Угрюмо-сосредоточенная, абсолютно плотно упакованная толпа пассажиров, едущая в часы пик на работу, подхватила Андрея, доставляя ему тем самым, неизъяснимую радость простой, человеческой жизни, лишенной, как он только теперь понял, настоящих проблем.
Как же хорошо было вместе с этими прекрасными людьми! Один спит стоя, повиснув на поручнях, эти двое, удерживаемые вертикально за счет сжатия, дышут таким перегаром, что хочется закусить, сидящие читают, молодежь слушает через наушники работу то ли отбойных молотков, то ли токарных станков, презжие с мешками и сумками все время не могут занять правильного места и всем мешают. Господи, какое это счастье - быть как все...
Скоро надо было выходить, но тут Андрей вспомнил, что за ним ведь могут следить! Черт знает как это может произойти, но исключить-то этого нельзя!
Он стал вспоминать лекцию Олега и вскоре придумал, как ему казалось, стопроцентнтный, железобетонный способ отделаться от любой слежки. Для этого ему, правда, пришлось возвращаться по той же линии метро в обратном направлении. Это, конечно, выглядело как тот самый неправильный прием, но что уж делать.
Выйдя на "Смоленской", Андрей пропустил на эскалатор всех приехавших с ним на поезде, последним поднялся наверх и остановился у киосков в верхнем вестибюле. Постояв еще некоторое время, он постарался запомнить тех, кто тоже оставался здесь. Кто-то как будто ждал кого-то, кто-то стоял у аптечного киоска. Решив, что он их запомнил, Андрей медленно вышел и пошел по Садовому в сторону Нового Арбата. Дойдя до переулка Каменная слобода, он свернул сначала направо, потом налево и подошел к одному из знаменитых новоарбатских "домов-книжек" с обратной стороны. Он бывал здесь и раньше, поэтому злорадно посмеивался в душе над незадачливами преследователями, ежели таковые имелись. В этом огромном здании располагалось множество разнообразнейших правительственных и неправительственных учреждений, типа "Фонда развития политической правизны", поэтому здесь был строгий пропускной режим. С обратной стороны имелся черный ход, возле которого тоже стоял вахтер. Андрей сказал ему, что идет в бюро пропусков, что допускалось правилами, и, под неусыпным оком бдительного выхтера прошел через холл, миновал двух других вахтеров, проверяющих пропуска у входящих с главного входа и остановился у бюро пропусков. Оглянувшись, он с удовлетворением никого не обнаружил. Если бы преследователь был, он просто обязан был повторить его маршрут. Но никого не было!
И Андрей спокойно вышел на Новый Арбат, где вовсю гремело "Арбат-радио", фланировала в обоих направлениях смешанная толпа из служащих и приезжих, и где Андрей чувствовал себя в полной безопасности. Он еще немного прошелся, потом сел на троллейбус.
К школе он подошел уже в конце второго урока. На первом этаже, прямо у входа стоял вооруженный охранник, чего во времена детства Андрея не было, и быть не могло. Он отказался впустить его в школу, посоветовав обратиться в канцелярию. Позвонив по внутреннему телефону, Андрей долго объяснял сначала одной, потом другой, наконец, третьей женщине, оказавшейся завучем, кто он такой, и что ему нужно. Каждой приходилось рассказывать все - чей он отец, почему он не живет с семьей, не лишен ли он родительских прав и как он это докажет. Каждый раз разговор прерывался в тот момент, когда выяснялось, что у него нет с собой паспорта. После этого к телефону подзывали следующую тетку, и все начиналось сначала. На просьбу позвать директора ему отвечали, что приемный день у директора завтра, с 16 часов. Единственное, на что удалось уговорить последнюю тетку - завуча, это выйти к нему на проходную.
