Пришла строгая, пожилая женщина, Андрей еще раз рассказал всю свою жизнь, называл при этом имя дочери, ее близкой подруги, имя своей жены, и даже тещи. Придумал историю, что он постоянно находится в Новосибирском Академгородке на длительной стажировке, а в Москве бывает очень редко, что это единственный шанс увидеть дочку. Самым же главным оказалось то, что он вспомнил, наконец, имя классной руководительницы. Только тогда тетка ему, кажется, поверила, но перемена уже закончилась.
Завуч, однако, пошла вместе с ним в учительскую, установила, в каком кабинете сейчас находится его дочь, вместе с ним дошла до кабинета, сама заглянула и попросила Оксану выйти в корридор.
Андрей не видел дочь уже месяца два. Сердце колотилось - он не знал, как она прореагирует на его неожиданное появление, да еще в довольно странном виде - спортивном костюме.
Оксана вышла и, не мельком взглянув на Андрея, сказала:
--
Здравствуйте, Серафима Константиновна.
Андрей похолодел. У него мелькнула мысль, что он, оказывается, давно умер, и все, происходящее с ним в последние дни, - просто и есть тот самый ад, в который он угодил за грехи. Поэтому муки будут только усиливаться.
--
Здравствуй, Оксана, - и Серафима Константиновна холодно и строго посмотрела на Андрея.
И чудо Господне свершилось! Пелена спала, и из нави в явь вернулась душа:
--
Папа!
Серафима Константиновна успокоилась, улыбнулась и отошла в конец коридора. Андрей с дочерью подошли к окну и Андрей присел на подоконник.
--
Папочка, как хорошо, что ты пришел. Я так боялась, что меня сейсас спросят. А я ничего не знаю. Эта Светлана Петровна просто оборзела. Учебный год только начался, а она сегодня решила устроить срез знаний. По прошлому году - ты представляешь? Ты вовремя пришел. Молодец.
--
Ксюша. Милая, я так по тебе соскучился. Как вы с мамой в этом году отдохнули?
--
Ой, просто классно.
Они болтали о всякой чепухе. Оксана тараторила без умолку, рассказывая о каких-то своих подружках, о плохих учителях, а Андрей стоял и слушал, время от времени поддакивая, чтоб создать впечатление заинтересованности. На самом деле ему было все равно - о чем бы она ни болтала, лишь бы болтала. Он разглядывал ее, любовался ее загаром, улавливал в ее лице свои собственные черты и это его радовало. Вскоре вернулась Серафима Константиновна:
--
Оксана, ты на урок собираешься возвращаться?
--
Да-да, я уже иду Серафима Константиновна. Пап, ну я пошла?
--
Да малыш, иди. Я только вот что хотел тебе сказать. Я сегодня уезжаю в длительную командировку. И, может быть, мы опять не скоро увидимся. Вот я и зашел попрощаться.
--
Здорово! А куда ты уедешь? За границу.
--
Ну да, и за границу тоже. Сначала, наверное в Новосибирск, а там видно будет, - кажется, в Китай.
--
Вот это да. Класс. Привези мне что-нибудь китайское. Ладно?
--
Ладно. Обязательно привезу. Только меня долго не будет - несколко месяцев. Ты меня будешь ждать?
--
Буду. Конечно, буду. Ну, я пошла. Пока, папа.
Она повернулась, но Андрей обнял ее за плечи и притянул к себе:
--
Погоди. Дай я тебя поцелую.
Он поцеловал ее в висок и шепнул на ухо: "Я тебя очень люблю, и буду о тебе очень скучать".
--
Ну все, папа, пока.
--
До свидания, Ксюша.
И она вернулась в класс. Серафима Константиновна спросила:
--
Ну, вы довольны?
--
Да. Большое вам спасибо. Теперь я могу спокойно ехать. Спасибо вам. До свидания.
Андрей вышел из здания школы, прошел по дорожке от крыльца до ворот, оглянулся: на крыльце стояла Серафима Константиновна.
Он вышел на улицу и, больше не оглядываясь, пошел по тротуару в сторону ближайшей станции метро.
Теперь предстояло как-то вернуться на корабль.
Душа возвращалась в ад. По крайне мере, - в чистилище.
* * *
Андрей шел по тротуару, все еще охваченный эмоциями. Он думал о дочери, о себе, о своей жене и - увы - о теще, которая поломала-таки его жизнь.
Из ворот соседнего дома выехала машина и, вместо того, чтоб пропустить пешехода, то есть его, нагло затормозила прямо перед Андреем, перегородив тротуар.
Андрей остановился. В это же мгновение кто-то сзади схватил его за руки и ударил по голове.
