Государево дело - страница 32
Дело у казаков и впрямь было серьезное. Обозленные их набегами турки и татары засыпали Мертвый Донец – протоку, по которой донцы прорывались в Азовское и Черное моря, и еще больше укрепили Азов, добавив к нему укрепления на острове Каланча. А затем развили планомерное наступление на казачьи городки, беря их штурмом и разоряя один за другим. Объединившись, казаки сумели отразить нападение в этом году, но было понятно, что крымцы и азовцы с ногаями от своего не отступят и следующей же весной повторят свою попытку.
– Ишь чего удумали: к государю! – громко усмехнулся я. – Вроде у него дел других нет, как всяким татям помогать.
Родилов с неудовольствием зыркнул на наглого рейтара, но отвечать не стал, а обернулся к Вельяминову и его спутникам в надежде, что те поддержат его просьбу. Прочие станичники также проигнорировали выпад, и лишь один молодой казак, тряхнув чубатой головой, горячо высказался в ответ:
– А разве не служили мы верой и правдой государю Ивану Федоровичу? Разве не водил о прошлом годе атаман Стародуб пять тысяч конных казаков на помощь царским ратям к Вязьме?
– Ты, казак, ври да не завирайся, – засмеялся в ответ я. – Едва ли две тысячи ратных у Гаврилы Стародуба было, а конных из них – хорошо если половина!
– Что поделаешь, государь, – ничуть не смутившись, отозвался молодец, – не соврешь – не проживешь!
– Государь?! – изумились посланники и, переглянувшись, дружно рухнули на колени.
– Ты откуда меня знаешь? – строго спросил я парня. – Или видел прежде?
– Приходилось, – приподняв голову, скупо улыбнулся тот и хотел назваться, но я перебил его:
– Погоди, сам вспомню! Ты Мишка Татарчонок – джура[29] старого Лукьяна. Как он там, кстати?
– Нет уже дядьки Лукьяна, – покачал головой молодой казак. – Срубили нехристи еще три лета назад.
– Бывает, – покачал я головой. – Но это дело такое, никого не минует, а живым надобно о живых побеспокоиться. Я про ваши беды, атаманы-молодцы, все понял, кроме одного. На хрена вы ко мне с ними приперлись? Турки на ваших глазах засыпали старое русло Донца, крепость выстроили, а вы сидели на заднице ровно, пока вам там не припекло. Теперь вот ко мне заявились, а зачем? Нешто у вас сабли затупились? Или перевелись в степи рыцари?
– Нет, государь, – не вставая с колен, заговорил атаман. – Есть у нас и сабли, есть и кому их в руках держать. Да только супротив пушек одними саблями много не навоюешь. В прежние времена нам хоть изредка зелья порохового да свинца подкидывали из Москвы, так мы еще держались, а теперь наги и босы.
– Уж я вижу, – ухмыльнулся, освобождая мне кресло, Вельяминов, намекая, очевидно, на богатые наряды послов.
– А ты не смотри, боярин, на наше убранство! – не смутился Родилов. – Всем войском собирали мы с кого сапоги целые, а с кого шаровары последние, чтобы перед светлыми царскими очами лицом в грязь не ударить. Сказано ведь: с миру по нитке – голому рубаха!..
– Не прибедняйся, атаман, – прервал его оторвавшийся от писания Сомов, – посылали вам в прошлом годе и свинца, и зелья порохового, и хлеба изрядный запас.
– Да что же там посылали! – всплеснул руками Епифан. – Оно, конечно, от нас по великой скудости и за то земной поклон, однако же, как ни крути, а после дележки каждому казаку досталось всего-то – свинца по пульке, пороху по жменьке, сукна по вершку, а хлеба так и вовсе – один сухарь на двоих!
– Я сейчас запла́чу от бед ваших! – посулил я расходившемуся атаману. – Ладно, вставай с колен. Не люблю я этого. Лучше скажи, что делать будете, если жалованье получите? Стоит ли мне в расход входить, а то ведь казна не резиновая!
– Какая, государь?.. – выпучил глаза поднимающийся Родилов.
– Не бездонная, – пояснил я, чертыхнувшись про себя.
– Ага, понял, надежа! А на вопрос твой отвечу так: коли ты нас пожалуешь, то соберем силы, да и ударим по турку! Един, да другой, да третий! Обшарпаем
