Некоторое время в комнате господствовала настороженная тишина. Потом дрожащий голос тихонько заметил:
— Ой, Степан, как ты меня напугал! Ну разве же так можно? У меня едва сердце не вырвалось из груди!
Степан готов был поклясться, что и его сердце собиралось сделать то же. Однако испуг исчез так быстро, как и появился. Потому что, когда кто-то переживает за тебя — это значит, что он не собирается сделать тебе ничего плохого. А если так — то чего тогда бояться?
— Но я же неумышленно — сказал Степан, не сводя взгляда из угла где исчез дедушка — А ты кто?
Неизвестный завозился за буфетом и ответил:
— Я Шурхотун. Слыхал о таком?
— Нет — признал Степан — Не приходилось.
— Вон как — в голосе незнакомца слышалась легкая обида — И не видел меня?
— Не видел.
— И не ругал?
Степан невольно улыбнулся.
— Конечно, нет — сказал он — Как же можно ругать того, о ком никогда не слышал?
— И то правда — по длинной паузе согласился незнакомец — и могу поклясться чем угодно, что ты не раз ругал меня. И даже не десять. А все из-за того учебника по арифметике.
Действительно, с этим учебником время от времени творилось что-то удивительное. Вечером, например, Степан положит его в портфель, а утром заглянет — нет учебника арифметики! Он, оказывается, почему-то лежит под столом. Или поставит его на книжную полочку и рванет на улицу. А когда вернется — опять нет учебника! Лишь после длинных розысков он находился под кроватью или буфетом.
— То я его тащу — сознался Шурхотун — Ты не очень гневаешься на меня за это?
Дедушка выбрался из-под буфета. Затем перебежал через комнату и ловко будто белка вскарабкался на тумбочку, которая стояла в изголовье Степановой кровати. Тогда свесил ноги и принялся дрыгать ими в воздухе.
— Не сердись — еще раз попросил он.
— А я и не собираюсь сердиться — ответил Степан — Я только не понимаю, зачем он тебе сдался?
Шурхотун заработал ножками еще более рьяно.
— Как бы тебе сказать. Понимаешь, я люблю читать о всевозможной удивительной всячине.
Степан удивился.
— Но что же интересного может быть в учебнике по арифметике? — спросил он — Разве что, когда ответ сходится. Ты бы лучше сказки брал. Вот там истории так истории!
Шурхотун пренебрежительно махнул рукой.
— Эх! Не говори. Выдумки они, все твои сказки. А вот в учебнике — самая настоящая удивительная правда. Нет, ты лишь послушай: «Из пункта А в пункт Б одновременно отправились два путешественника». Интересно, не так ли? Потому что никому не известно, что же это за пункты А и Б. А потом, разве не интересно поломать голову над тем, с чем именно они отправились? Может, с каким-то важным донесением? О международном положении домовых, например. Или возвращаются от своих бабушек с гостинцами в карманах. Ты любишь бабушкины гостинцы?
— Люблю — признал Степан — Но задачи пишутся не для чтения! Они пишутся для того, чтобы их решать.
Однако Шурхотун его даже не дослушал.
— Это уже меня не интересует — сказал он — Вот лучше послушай, о чем идет речь в другой задаче: «В один бассейн вливается вода из двух труб». Ну так как? Разве же это не интересная задача, а?
— Не знаю — нерешительно ответил Степан. Он больше всего боялся задач о трубах, из которых вытекала вода — Чем же она тебе так интересна?
— А тем, что я еще никогда не видел столько воды! Потому что ты или твой отец принесете ведро-другое — и все. А здесь открываешь учебник — течет, течет вода. Откроешь завтра — то же. Послезавтра — и не думает переставать. Здесь уже волей-неволей, а задумаешься: а вдруг она и действительно потечет? Представляешь, какой-то поток хлынул бы на твою голову из книжной полочки! Вот и тянешь тот учебник на пол.
Неожиданно Шурхотун смолк и начал тереть виски ладонями.
— Я же не об этом собирался сказать — растерянно забормотал он — Охо-хо, уже не память у меня, а настоящее решето! Так что же я собирался спросить?
— Не знаю — ответил Степан — Вот ты мне лучше скажи, отчего это я тебя ни разу не видел?
— Так уж заведено — объяснил Шурхотун — Мы, домовые, скромный народ. Мы не любим привлекать к себе внимание.
— А почему же тогда ты показался сейчас?
