— О нет, что вы! Разве они, — она кивнула на детей, — теперь успокоятся? Все дети давно мечтают о встрече с вами.
— Мы нарушили порядок…
— В таком исключительном случае это дозволено. Проходите в здание. Вместо очередного урока будет встреча с людьми прошлого. Простите, — спохватилась она, — я так взволнована, что забыла поздороваться.
— Пусть это вас не беспокоит, — сказал Второв. — Но хорошо ли будет, если мы войдем все сразу? Может быть, только Волгин и еще кто-нибудь один? Или двое?…
Волгин перевел слова Второва, который понимал язык, но еще не мог выражать на нем все свои мысли.
Женщина, оказавшаяся старшим воспитателем всего комбината, на секунду задумалась.
— Пожалуй, так будет лучше, — сказала она. — Тринадцать человек рассеют внимание.
— Какое там рассеивание внимания! — усмехнулся Кривоносов. — Оно все целиком занято одним Дмитрием.
— Если вы согласны, — продолжала воспитательница, не понявшая слов Михаила, — пусть дети встретятся сегодня с Волгиным, Второвым и Мельниковой.
— Чем продиктован этот выбор? — поинтересовался Второв. Волгин перевел вопрос.
— Это вы поймете потом, когда дети будут задавать вам вопросы. Чтобы беседа принесла пользу, она должна иметь целевую установку.
— Что ж, товарищи, — сказал Второв, повернувшись к остальным, — видимо, придется разделиться. Назвался груздем, полезай в кузов. Продолжайте прогулку без нас. Константин Дмитриевич, — он указал на Котова, — достаточно хорошо владеет языком, чтобы вы могли понять друг друга. Встретимся дома.
— Я надеюсь, — сказала воспитательница, — что вы все не откажетесь прийти к нам в другой раз.
— Ну конечно, не откажутся, — ответил за всех Волгин.
— Я или Мэри вам не нужны? — спросил Владилен.
— Пожалуй, нет.
— А как вы найдете дорогу домой?
— В мое время говорили: язык до Киева доведет. Найдем.
Дети явно заволновались, когда увидели, что их гости собираются уходить, но, заметив, что трое остаются, успокоились.
В сопровождении воспитательницы, которую звали Электра, Волгин, Второв и Мельникова прошли в здание комбината.
— Придется немного подождать, — сказала Электра, — мы сообщили о вас двум другим комбинатам. Их воспитанники сейчас прилетят к нам. Мы позвали бы и больше детей, но, к сожалению, зал вмещает только две тысячи человек. Это, собственно, не зал, а самая крупная из аудиторий. Право, — улыбнулась она, — вам пришла очень удачная мысль — заглянуть к нам. Для детей это настоящий праздник.
— Ваши воспитанники, — спросил Волгин, — живут здесь?
— Нет. Они все жители Ленинграда. Вот видите, — она подошла к огромному окну, занимавшему всю стену комнаты и выходившему на другую сторону дома (там стояло несколько десятков больших арелетов), — это наши машины. На них дети прилетают утром, а вечером возвращаются домой.
— Эти машины автоматические или на них есть пилоты?
— Дети сами управляют ими. Каждый арелет вмещает двадцать пять человек. Один из группы является старшим, машина стоит ночью у его дома. Утром он должен облететь всех и доставить их сюда, а вечером развезти по домам. Старшие меняются, чтобы все могли овладеть навыками управления.
— Дети летают без взрослых? — спросила Мельникова. — А это не опасно?
Электра не поняла вопроса.
— У нас не было ни одного случая, — ответила она, — чтобы дети стали шалить в арелете. Они никогда не мешают старшему вести машину.
— Я не о том, — Мельникова затруднялась выразить свою мысль, — а о самой машине. Под управлением ребенка…
— Понимаю, вы еще незнакомы с арелетами. Они совершенно безопасны, ничего не может случиться.
— Столкновение…
— Исключено. Управляет арелетом человек или нет, автоматический водитель всегда включен и контролирует действия пилота.
— Почему ваше учебное заведение называется комбинатом? — поинтересовался Второв.
— Потому что здесь учатся дети всех возрастов. Они выходят отсюда подготовленными к любой деятельности, кроме научной.
— Если у вас есть время, покажите какую-нибудь аудиторию.
— Для какого возраста и по какому предмету?
— Это безразлично.
— С каких лет дети начинают посещать комбинат? — спросила Мельникова.
— С десяти.
— В наше время начинали учиться с семи, — заметил Волгин.
