Яхангир чувствовал вину за каждую жизнь, загубленную призраками. Он считал, что его долг — прекратить нападения любой ценой, вне зависимости от риска. Поэтому и продолжал уходить от патруля, предлагая себя в качестве приманки. Его теплая кровь, вибрация его жизненной силы должны были послужить маяком для неупокоенных. Если дух близко, он непременно придет за ним, как только искушение станет нестерпимым. А когда призрак накинется, Яхангиру придется сдерживать его, пока не подоспеет отряд, и в эти отчаянные моменты его жизнь будет зависеть только от его личной сноровки. Успех Гробовой стражи зиждился на его выдержке.
Вперед. Патруль остался позади, и Яхангир слышал каждый свой шаг, эхом отдающийся в развалинах. Он напряженно вглядывался во тьму, готовый в любой момент уловить движение, заметить зыбкие очертания скользящей к нему фигуры в саване, услышать шорох потревоженных булыжников или скрип гнилой двери, задетой привидением. Возможно, кишащие духами катакомбы прямо под его ногами. Возможно, цель патруля близка — но никто из них об этом не знает.
Солдатские фонари уже не освещали Яхангиру дорогу. Только лампа, прицепленная к плечу, слегка теснила обступивший его мрак. Обостренные чувства готовы были уловить малейший намек на присутствие врага.
Но не движение и не звук заставили Яхангира резко обернуться, выхватив клинок. К действию его толкнул какой-то внутренний окрик, какой-то инстинкт, впитанный им с молоком матери. Зачарованная сталь покинула ножны в нимбе трескучего золотистого света. И сияние это озарило омерзительное существо, метнувшееся к командиру отряда.
— Гремящий цепями, — прошипел Яхангир, когда тварь налетела на него. Человеческий облик призрак принял лишь частично. Его иссохшие руки, торс и голову полностью окутывал изодранный черный саван, но ниже ребер не было ничего — привидение просто плыло над землей, как туман. Существо было нематериальным — все, даже его темное одеяние. Сквозь привидение Яхангир видел развалины. Самым «плотным» аспектом призрака были длинные цепи, охватывающие крест-накрест торс и тянущиеся за призраком по улице.
Обнаруженный намеченной жертвой, Гремящий издал стон, полный отчаяния и злобной скорби — столь жалобный, что на миг Яхангиру захотелось отбросить оружие и позволить призраку схватить себя. Но он встряхнулся, давя самоубийственный порыв, и полоснул нежить мечом. Лезвие скользнуло по костлявой руке Гремящего цепями, и то, что осталось от лица призрака, недоуменно скривилось: отрубленные пальцы духа зависли в воздухе и испарились, развеявшись пепельным дымом.
— Отряд, ко мне! — крикнул Яхангир, призывая патруль, и снова взмахнул мечом, не пытаясь, однако, нанести новый удар. Теперь Гремящий знал, что клинок противника для него опасен, и его попытки добраться до добычи сделались куда более осторожными. Впрочем, Яхангир понимал, что эта передышка кратковременна. Минута, а то и меньше, и магия меча ослабеет настолько, что уже не сможет причинить вред призраку.
Минута… А как далеко Яхангир зашел? Успеет ли патруль добраться до него вовремя?
Внезапно Гремящий цепями отпрянул от Яхангира, повернул прикрытую капюшоном голову в ту сторону, откуда должны были прибежать солдаты. Существо сохранило достаточно разума, чтобы почуять ловушку. Развернувшись, оно попыталось ускользнуть обратно в тень.
— Нет! — крикнул Яхангир, заступая призраку путь.
Светящийся меч не пустил духа во тьму его разрушенного дома. Гремящий попятился, разинул челюсти и снова застонал.
— И слышать не хочу, — прорычал Яхангир.
Он наступал на призрака, угрожая твари мечом, а Гремящий опасливо отступал от зачарованной стали.
А Яхангир пребывал в затруднительном положении. Он не позволял Гремящему дотянуться до себя, не давал ему ускользнуть, но в то же время и ударить существо мечом командир не мог. Нужно было продержаться до прибытия патруля и навалиться на тварь всем скопом, не позволяя врагу уйти в землю или раствориться в стене. Пока золотистая аура меча озаряла ночного духа, тот не мог слиться с тенями.
Но ореол оружия быстро тускнел. Каждый взмах, каждый выпад нес меньше энергии, чем предыдущий, и Яхангир знал, что скоро клинок его растратит всю силу. Он видел, как тлеющие глаза в черепе скелета вспыхнули голодным нетерпением, — Гремящий цепями сделал тот же вывод. Теперь дух не пытался бежать, а просто завис вне досягаемости меча — дожидаясь момента, когда можно будет самому нанести удар.
