С социал-демократическим приветом Геза Шниттер».
Когда шесть одинаковых писем были готовы, он положил их в конверты, надписал адреса. Некоторое время думал, смотрел в блокнот, затем вышел легким шагом и передал шесть писем рассыльному.
— Вручите каждому адресату только его письмо. Остальные не показывайте. Партийное дело. Поняли?
Рассыльный нашел Новака в корчме «Семь желудей» на проспекте Ваци. Он сидел там с токарями с сельскохозяйственного и пил пиво.
Согласно инструкции рассыльный таинственно отозвал Новака. Новак прочел письмо, затем сунул его в карман, снова прочел и заботливо положил письмо во внутренний карман.
— Дюри, что случилось? — спросили приятели.
— Любовное письмецо получил… Ох, и бабенка мне его прислала!.. — сказал Новак.
— На свидание зовет?
— Да. Ну, ладно, ребята! Побежал. Пишта, заплати по счету, я спешу, — курочка не ждет…
— Черт возьми, Дюри! Я и не знал, что ты такой кобель… Жулик парень!
Новак пошел прямо домой. Манци играла на лестнице; увидев отца, она побежала к нему, уцепилась за ноги.
— Па-папа!
Новак прижал голову девочки к ноге, погладил ее, вынул крейцер.
— Купи себе леденцов… Дюри, — обратился он к сыну, сидевшему на кухне и выпиливавшему Эйфелеву башню, — пойди погуляй часок, возьми с собой и Манци. У меня с матерью серьезный разговор.
Терез смутилась. «Сомбати… Сомбати… — стучало у нее в сердце имя. — Наверное, узнал что-нибудь».
Муж остановился у кухонной двери, спиной к окнам и стал смотреть на жену. Молчал. Жена тоже молчала. Наступила глухая тишина.
— Терез, — начал Новак, — речь идет об очень серьезном деле.
По спине Терез пробежал холод.
— Об очень серьезном деле. Я не имею права тебе сказать. Полчаса тому назад я получил письмо…
— Письмо! — испуганно повторила жена. — Сомбати, — шепнула она.
— Не надо, старушка, пугаться. Что за Сомбати?.. Глупости говоришь! Шниттер написал.
Он подошел к жене, погладил ее по голове, а сам подумал: «Надо сказать так, чтобы поняла и не плакала. Если она заплачет, я нагрублю».
— Слушай, мать… Ты знаешь, что происходит в России. Знаешь ведь? Знаешь и то, что я доверенный на сельскохозяйственном. Социал-демократический доверенный.
Он протянул руку вперед, слегка поднял голову и заговорил так, будто в комнате металлистов «Семи желудей» объяснял задачи организации:
— Придет время, когда надо будет постоять за себя. Не так, как сейчас, когда на неделю брали в кутузку, а…
— Господи!..
— Подожди, Терез. Не пугайся. В таких случаях это не помогает. Наоборот — вредит. Очень вредит… Должно прийти то время, когда рабочий класс Венгрии двинется… двинется… и кто знает, что он сделает? — Он вынул письмо из внутреннего кармана. — Смотри, писал Шниттер. Редактор «Непсавы». Никому нельзя говорить об этом. Серьезное партийное дело. Шниттер не какой-нибудь выдумщик. Наверно, у него были причины так писать. Тебе я тоже не имею права сказать, но не хочу, чтобы это застало тебя врасплох.
Разгуливая по кухне, он говорил о русской революции, о всеобщей забастовке, о правах рабочего, о Франце-Иосифе, об Иштване Тисе, о «Непсаве», о предстоящих кровавых боях, о русском царе, о заводе сельскохозяйственных орудий, о всеобщем избирательном праве…
Когда все было сказано, Новак сильным движением привлек к себе жену и понес в комнату.
…Постучали в дверь кухни: ребята пришли домой.
— Ну, только помни: не бойся. Что бы ни случилось, товарищи позаботятся о тебе…
На следующий день после работы он поехал в «Непсаву». Шниттер усадил его.
— Курите, товарищ Новак?
— Курю.
— Пожалуйста, закурите, товарищ…
Шниттер не курил; он положил конфету в рот, сдвинул на лоб очки и некоторое время смотрел на свои ногти. Затем взглянул на Новака, сидевшего неподвижно, с серьезным лицом; шляпа лежала у него на коленях.
— Я, товарищ Новак, давно наблюдаю за вами… Вы, конечно, не знаете об этом. Могу сообщить вам, что изо дня в день я все больше убеждаюсь, что в нашей партии нет рабочего лучше вас… Не протестуйте, товарищ, я говорю на основании серьезного и долголетнего опыта. Если бы мы имели хоть сотню таких людей, как вы, социал-демократическое движение было бы давно на другом уровне. Вы прекрасный знаток своей специальности, доверенный, член совета доверенных, умный человек, хороший профсоюзный работник. Я не удивляюсь, что иногда вам непонятны некоторые решения партийного руководства… Вернее, вы не согласны с ними. Партийное руководство тоже может ошибаться, а такому прекрасному рабочему, как вы, товарищ Новак, место было бы в партийном руководстве. Я не могу себе представить лучшего секретаря для токарей. Почему вы до сих пор не в руководстве партии? Поверьте, что в этом виноват не я. Я не раз уже предлагал, но нашлись и такие, которые были против. Вы, конечно, должны отказаться от своего легкомыслия и вести себя так, как будто уже сейчас состоите в руководстве партии. В этом году вы туда попадете. Даю вам честное слово. Но пусть это останется между нами, никому не говорите об этом; а то можете все испортить.
