— Господин Фицек, застегнитесь, — сказал Фейнеке смущенно, — еще простудитесь. Так сколько вы хотите?
Господин Фицек не застегнул пальто: «Коли торгуешься, так любуйся!»
— Давайте переведем на пощечины. Сколько пощечин выйдет из этого?.. — И он еще тире распахнул пальто.
Господин Фейнеке молчал, но его друг несколько раздраженно заговорил:
— Это зависит от того, какие пощечины. Господня Фейнеке может дать вам и такую пощечину, что вы больше никогда не встанете и голова ваша слетит с плеч…
— Брось! — остановил Фейнеке друга. — Замолчи!
— Позвольте, я думаю о средних пощечинах, — сказал г-н Фицек, — Средняя пощечина стоит пять форинтов. И если я очень скромно сосчитаю… то и… — Он задумался. — Если считать совсем скромно, это выйдет по меньшей мере двадцать, двадцать пять пощечин… если не больше. Я не хочу обманывать вас, надо бы посчитать. — И он с горечью посмотрел на свое тело. — Двадцать пощечин — сто форинтов.
— Ну, господин Фицек, об этом и речи быть не может!
— А по-вашему, сколько пощечин выйдет?
— Я дам пятьдесят форинтов.
— Мало! — закричал г-н Фицек. — Невозможно! Вот увидите, что на это скажет суд. Судебный врач уже осмотрел меня.
Фейнеке опустил голову.
— Послушайте, — сказал он, — последнее слово. Я дам семьдесят пять форинтов. Ни на крейцер больше! Не согласны — делайте что хотите. Я отсижу.
Господин Фицек взглянул на жену. Он запахнул пальто.
— Ну ладно, давайте деньги. Только немедленно. Так дешево вам еще никогда не приходилось покупать…
Фейнеке отсчитал деньги. Фицек взял их и сказал:
— А теперь уплатите по чеку.
— Это сколько будет, господин Фицек?
Фицек присчитал и пустую бутылку, поставленную под стол. Фейнеке и его друг заплатили. Потом они попрощались и ушли. Когда они вышли, г-н Фицек запер дверь кухни на ключ и начал танцевать в пальто, из-под которого были видны его голые ноги.
— Берта! — кричал забинтованный Фицек. — Берта! Семьдесят пять форинтов! Целое состояние!.. Ну, не счастливый ли я человек?.. Если б бог меня любил немного и если бы каждый месяц меня так увечили… Ой!.. — застонал он и полез в постель. — Хоть раз в месяц… до чего роскошно б мы жили!
ПЯТАЯ ГЛАВА,
в которой заканчивается история одной девочки. Неожиданно для Шниттера из куриных яиц вывелись утята. В Венгрии залетали буревестники. Г-н Фицек высчитывает, сколько пощечин содержится в четырех миллионах восьмистах тысячах форинтов
1
Домохозяин прошел в ворота. Он был в черном сюртуке, черном пальто и с золотым пенсне на носу. Жена Доминича увидела его через открытую дверь кухни и сразу же бросилась ему навстречу.
— Милости просим, господин Бошани! Соблаговолите к нам зайти… Пожалуйте, пожалуйте!..
— Добрый день, госпожа Доминич, добрый день!
Зайдя к дворничихе, домохозяин тут же оборвал ее рапорт о том, кто запоздал с квартирной платой, кто просит две недели отсрочки, кто…
— Оставим это, я сейчас не за тем пришел.
— Как вам угодно, господин Бошани.
— Где живут Франки?
— Третий этаж, номер тридцать восемь.
— Что это за люди?
По тону домохозяина Шаролта не могла определить, доброжелательно он спрашивает или нет, поэтому она начала юлить и заикаться.
— Франки… ну… как сказать… Франки. У них пятеро детей… Им… сам он подручный пекаря… А почему вы изволите спрашивать?
— Я вам потом объясню. Сначала скажите мне, какой он человек?
Жена Доминича снова уклонилась от ответа.
— Они исправно платят за квартиру…
— Я не об этом спрашиваю. Поймите же. Он вспыльчивый? Сладить с ним можно или трудно? Пьяница?
— Что вы? Он смирный, как голубь. Поставь его — стоять будет, положи — лежать будет.
— А жена его?
— Да у нее глаза все болят, и она больше дома сидит.
— Сварливая?
— Нет!
— Стало быть, с ней можно сговориться?
— Это зависит от того, кто станет говорить. Если вы, господин Бошани, то она будет, конечно, польщена.
— Так. В какой квартире они живут?
— Тридцать восьмой. Третий этаж… Я провожу вас…
— Не надо, сам найду…
Бошани пошел наверх. Ребятишки, которые возились на лестнице, заметив домохозяина, юркнули кто куда, словно мыши, услышав шаги человека. На третьем этаже Бошани отдышался, вытер лоб, потом вошел к Франкам не постучавшись.
