В кафе уже играл цыганский оркестр. Г-н Фицек взял, сына за руку и повел его в глубь помещения.
— Садись, — сказал он ему. — Я сейчас приду.
Мальчик сел и огляделся. С потолка свисали блестящие люстры, в электрическом свете сверкало граненое стекло. В кассе восседала белокурая женщина, несколько гостей пили черный кофе, другие играли в карты. Перед эстрадой, на которой расположились цыгане, за столиком, недалеко от Мартона, сидели две женщины и двое мужчин; они пересмеивались и пили пиво. Цыгане играли сентиментальную любовную песню: «Из-за тебя я бледнею…»
Господин Фицек подошел к тому столику, за которым сидели двое мужчин и две женщины, метнулся к ним, держась правой рукой за спинку стула, выслушал заказ и крикнул:
— Кельнер!
К нему подбежал худой, скверно одетый кельнер, махая салфеткой.
— Да-с, что прикажете? — закричал он; губы его застыли от усердия.
Он принял заказ, распрямился, отошел, и на его лицо вернулось выражение скуки и усталости. У кассы он сказал равнодушно:
— Эльвира, дайте бутылку кюрасо.
— Уже? — спросила кассирша.
— Да.
Господин Фицек вернулся к сыну и пересадил его на другое место, чтобы мальчик не видел женщин и мужчин. Сам он сел так, чтобы глазом следить за всем, что делается в кафе.
У Мартона брызнули слюнки, когда отец принялся за бифштекс с чесноком. Г-н Фицек во время еды, между двумя кусками, спрашивал:
— Что нового дома?
— Ничего, — ответил Мартон, не понимая, зачем об этом спрашивает г-н Фицек: ведь три часа тому назад он сам был дома.
— Вы не безобразничаете?
— Нет.
Фицек ел.
— Отто пришел уже?
— Да.
Господин Фицек как раз взял в рот большой кусок бифштекса, когда кто-то застучал по стакану:
— Счет!
— Сию минуту! — послышался голос г-на Фицека.
Господин старший кельнер вскочил и по дороге, давясь, проглотил кусок. Едва успел он вернуться и сесть за ужин, как снова позвонил кто-то. Г-н Фицек опять побежал. Но дороге он вытирал свои жирные губы. Его черный смокинг оттопыривался там, где был бумажник. Коротенький, коренастый г-н Фицек наклонился к столику, потом потянулся за бумажником, и, когда гость встал, старший кельнер, сжимая спинку стула рукой, снова поклонился удалявшемуся посетителю.
— Видишь, сын мой, какой это горький хлеб? — сказал г-н Фицек, вернувшись обратно. — Даже поужинать я не могу спокойно. Жир примерзает к тарелке.
Мартон не ответил. Он только искоса бросал взгляды в зеркало, чтобы видеть двух женщин. Мужчины были уже пьяны, нагибаясь к ним, целовали женщин. Женщины визжали.
— Ты что смотришь? — накинулся г-н Фицек на сына. — Садись сюда!
И отсадил сына от зеркала, так что теперь мальчик мог видеть только картежников и кассу.
— Рано пялишь глаза на что не нужно, ты, ветрогон! — прошипел г-н Фицек.
Лицо Мартона залила краска, и он смотрел только на свои башмаки.
— Папочка! — послышался голос кассирши.
Фицек поспешил к кассе. Господин старший кельнер наклонился к женщине совсем близко, так что белокурые волосы кассирши коснулись его лица. Г-н Фицек схватил кассиршу за руку и стал ей объяснять что-то. Она засмеялась и погладила подбородок г-на Фицека. Потом снова склонилась над мраморной доской кассы и показывала ему что-то.
Мартон хотел отвернуться, но тогда ему пришлось бы снова смотреть в запретное зеркало. У того столика мужчины гладили женщин, сидевших у них на коленях, и орали. Мартон наклонился над столом и глядел на остаток мяса.
Господин Фицек вернулся.
— Ты что приуныл? — спросил он сына. — Что с тобой?
— Ничего…
Господин Фицек продолжал есть. Губы и подбородок у него покрылись жиром от румяной картошки. Фицек залпом осушил стакан воды. Довольно крякнул.
Мартон следил за тарелкой: может быть, отец не съест всего и он сможет по дороге доесть остатки? Но с тарелки исчезли и последний кусок мяса, и последний кружок картошки.
— Собери свои пожитки и ступай, — сказал ему г-н Фицек.
Мартон подошел к отцу и, соблюдая все правила приличия, поцеловал ему руку.
Кассирша подмигнула мальчику.
— Господин Фицек, красивый сын у вас!
— Еще бы! Я разве не красивый? — засмеялся г-н Фицек.
Мартон ушел.
Кафе наполнялось народом. Был канун воскресенья, приходили и постоянные и случайные гости. Г-н Фицек на своих коротеньких ножках носился взад и вперед. Он кланялся. «Что прикажете?.. Извольте!.. У нас первосортная малага… Рислинг? Да, и это имеется… Сосиски?.. Ну конечно!.. Кельнер, пачку карт… поскорей, пошевеливайтесь!..» — раздавались его слова.
