Кроме этого, раз в месяц устраивался большой вечер, на который каждый живущий и каждый приходящий ученик должен был привести с собой одного нового ученика, притом такого, что еще никогда не был в общежитии, и тогда после исповеди и проповеди всем раздавали конфеты.
На то воскресенье, когда Флориан с тремя фицековскими учениками появился в воротах общежития, был назначен большой вечер. В подворотне стоял молодой семинарист.
— Восславьте Иисуса Христа, — сказал Флориан.
— Восславьте Иисуса Христа, — повторили Лайош Бенце и Элек согласно уговору.
— Аминь, — ответил молодой семинарист. — Идите, дети мои, в большой зал.
— Благодарствуем, святой отец! — сказал Флориан, подняв глаза к небу, поцеловал руку семинаристу, который был моложе его.
— Благодарствуем, святой отец! — повторили три ученика-апостола и тоже, подняв глаза к небу, по очереди поцеловали руку, затем двинулись вслед за Флорианом.
— Хорошая штука! — шепнул, смеясь, Элек Экштейн, когда они шли по лестнице.
— Не смейся ты, идиот! — прикрикнул на него Флориан строго. — Еще испортишь все.
«Какие хорошие ученики!» — подумал семинарист; ему, кроме всего, было очень приятно, что его величали «святым отцом».
В огромном зале, увешанном распятиями, сидело несколько сот учеников. Они тихо разговаривали. Когда пришел поп, который должен был читать проповедь, наступила тишина. Поп говорил сначала о боге, затем о его супруге Марии и дальше об их незаконнорожденном сыне Иисусе. Покончив с небесной четой, он привел несколько примеров, взятых из жизни: о пчеле, которая работает все лето неустанно, прилежно, работает и копит, зато зимой, когда природа сурова, живет медом, накопленным упорным трудом. А сверчок, который веселится все лето, играет на скрипке и не копит, зимой кладет зубы на полку. Да!.. Поп привел еще несколько душераздирающих примеров и затем перешел к святой Женевьеве, которую злой владелец замка прогнал в пещеру, и Женевьева дрожала там от холода вместе со своим маленьким ребенком.
Когда проповедник дошел до этого места, Флориан в гробовой тишине громко всхлипнул. Бенце, Лайош и Элек тоже расплакались. Весь зал повернулся к ним, поп тоже замолк на мгновенье, потом продолжал. Теперь он говорил уже о милосердии господа, который не дал погибнуть святой Женевьеве: пришла рогатая корова, она кормила Женевьеву, и Женевьева спаслась от смерти и сделалась святой.
Флориан и фицековские ученики все упорно плакали. Затем Флориан взял себя в руки и только всхлипывал и икал, так что в конце концов поп смутился и подозвал к себе семинариста, чтобы тот посмотрел, кто это плачет в зале.
Флориан, собрав все душевные силы, теперь слушал спокойно. Он снова хотел поцеловать руку семинаристу, но тот уже не дал.
Перешли к раздаче конфет. Ученики построились рядами и по очереди взошли на подмостки. Каждый получил по мешочку конфет.
Очередь дошла до Флориана; за ним почтительно, с опущенными головами стояли Лайош, Элек и Бенце. Поп передал Флориану мешочек с конфетами, Флориан сунул его в карман, запрокинул голову и отрывисто и резко крикнул:
— Еще!
Три фицековских апостола также крикнули:
— Еще!
— Но, дети мои, — успокаивал их поп, — довольно будет на сегодня.
— Нет! Еще! — заорал Флориан.
— Нет! Еще! — Хор за его спиной.
Весь зал следил затаив дыхание. На скамейках кто-то громко рассмеялся.
— Ну, милые дети, — крикнул покрасневший поп, — успокойтесь! Много сладостей только портят человека.
— А вы не бойтесь! — вопил Флориан. — Весь год мастера дерут с нас три шкуры, а теперь кульком конфет хотят нам пыль пустить в глаза. — Он размахивал кулаками, — Но ничего у вас не выйдет! Ты, собака, стоишь за тех, кто дерет шкуру с учеников!
— Но ничего у вас не выйдет! Ты, собака, стоишь за тех, кто дерет шкуру! — вторил хор.
Ученики, сидевшие в зале, повскакали с мест. Одни, широко раскрыв глаза, удивленно смотрели на Флориана, другие хихикали, а поп толкал Флориана. Флориан не унимался, хор же дергал попа сзади… Началась драка. На помощь попу выбежало около десятка монахов: они за ноги и за руки потащили Флориана и его помощников через весь большой зал.
